|
Брайан Крэйг Пешки Хаоса
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:36 | Сообщение # 91 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Как же теперь тебя называть? — спросила она, надеясь, что вопрос послужит новым доказательством того факта, что она не еда. — Господин или друг?
— Сатораэль, — ответил монстр.
— Сатораэль, — механически повторила она. — Кто дал тебе имя? Гавалон?
Чудовище, казалось, тщательно обдумывало этот вопрос, словно его разум должен был усвоить его. Гицилла тем временем задумалась, стоит ли, думая об этом существе, называть его «оно», или более уместным будет «он», но в конце концов решила, что едва ли это имеет особое значение.
— Повелителю Перемен подобает истинное имя, — наконец произнес гигант. — А я — великий Повелитель Перемен. Очень, очень великий… Это имя мое, оно в каждой клетке моей сущности.
— Ну что ж, Сатораэль, Повелитель Перемен, — сказал Гицилла, чувствуя странное веселье от собственной смелости, — ты, несомненно, изменил меня.
— Воистину, — сказал монстр, уловив ее веселье. — Я изменяю все. В том цель моя и суть моей природы. Я изменяюсь сам. Я изменяю мир. Великую игру. Я сам есть перемены. Я — сущность их. Спасибо, что спросила.
— Почему? — изумленно спросила она.
— Что почему?
— Почему ты благодаришь меня за то, что спросила?
— В том сущность перемен. Как я смогу познать себя, если никто не задает вопросов? Я знаю все, что знаешь ты, и все, что знают остальные, но знаний много так, в них столько беспорядка. Я знать себя хотел бы еще лучше. Но быть здесь долго не смогу, а еще столько надо сделать. Не хочешь ли со мною прогуляться?
— Прогуляться? — повторила Гицилла, придя в замешательство от столь неожиданной смены темы разговора. — На грузовике?
— О, нет, я слишком для него тяжел, и путь нам нужен более прямой, чем тот, которым может ехать грузовик. Ты сядешь на мое плечо. Устройся на крыле и отдохни. Другой возможности не будет.
— Куда пойдем? — спросила Гицилла, еще не решаясь подняться по огромной лапе, которую демон приглашающе протянул ей.
— Идем гореть, — ответил гигант, — со славою и блеском. Гореть и ярче и сильней, чем ты могла когда-либо представить.
— А у меня есть выбор? — поинтересовалась она.
— Да. У нас всегда есть выбор; в том сила наша и беда. И даже в смерти можем сделать выбор: со славой нам погибнуть или нет. Сражаться можем или убежать. Сражаться можно в небольшом бою или в великой битве. И можешь ты отправиться со мной или остаться. Подобный выбор выпадает лишь немногим. И лишь немногие хотели бы его. Но ты должна решать сейчас: ведь времени осталось очень мало. Когда я вырасту, чтобы гореть, придется мне использовать все силы, и для того я должен быть готов.
Сатораэль был уже в три раза выше Гициллы, а она сама сейчас была отнюдь не маленького роста. Она содрогнулась, лишь едва представив себе, до каких размеров ему еще предстоит вырасти.
— Ты вернешься к Гавалону? — спросила она. — Ты поможешь ему против имперских захватчиков?
— Я сделаю что должен, — ответил гигант, и когда он это сказал, Гицилла вдруг подумала, что даже Сатораэль не знает, каково его предназначение, и не узнает, пока его личность полностью не раскроется.
Гицилла шагнула на протянутую лапу и позволила Сатораэлю поднять ее к себе на плечо. Когда демон выпрямился, Гицилла оказалась над пологом леса, образованным ветками и кисточками, росшими из крон деревьев, похожих на огромные початки. С высоты лес выглядел совсем по-другому, отсюда он был похож на поле клевера, раскрашенное черным, красным и фиолетовым, с вкраплениями странных растений, похожих на пучки изогнутых гвоздей или причудливые сосульки. Гицилла могла обозревать пространство на несколько миль вокруг — или ей так казалось — и видела раскинувшиеся за лесом равнины, похожие на полинявшее лоскутное одеяло, в котором желтые и зеленые оттенки смешивались с более яркими. Вокруг не было ни следа человеческого жилья или растений и животных, которых завезли сюда первые люди тысячи лет назад.
— Все изменилось, — произнесла она. — За два дня весь мой мир был разорван на части и перевернут с ног на голову. Я уже не та, кем была раньше. Что же я сейчас, Сатораэль? Чем я стала?
Демон секунду обдумывал этот вопрос, прокладывая путь сквозь заросли, массивными руками раздвигая с дороги растения, расчищая путь для своих тяжело шагающих ног и неловко сложенных крыльев. Наконец, Сатораэль сказал:
— Чем-то знакомым… знакомым мне.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:36 | Сообщение # 92 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Ты и сам кажешься странно знакомым, — ответила Гицилла. — Но ведь ты имеешь в виду другое, так?
— Да, — сказал он, — это и кое-что еще. Возрадуйся же, ибо ты стала чем-то большим, чем была. Или могла бы стать когда-нибудь.
— Потому что ты съел бы меня, если бы я не была… чем-то знакомым?
— И это тоже. Но радуйся тому, что предстоит. Мгновенье лишь — но это будет больше, чем просто человеческая жизнь.
Гицилле показалось, что демон пытается пробудить радость в самом себе — чувство, которое он еще не научился испытывать. Видимо, даже демоны могут ощущать тревогу. Она задумалась, стоит ли ей помочь ему в этой попытке приободриться, или напротив, подвергнуть ее сомнению. В конце концов, она сказала:
— Прости, что говорю это, но я не уверена, что ты можешь наилучшим образом судить о ценности человеческой жизни.
— А кто же может? — спросил Сатораэль.
Гицилла не была настолько уверена, чтобы что-то ответить на этот вопрос.
— Мы же выиграем этот бой, правда? — спросила она, сменив тему. — С тобой у Гавалона будет большое преимущество, не так ли? Мы называем врагов «Империумом», но они всего лишь забытые здесь поселенцы, ведь так? Они уже израсходовали почти все оружие, которое оставили им предки. Им не сравниться с той мощью, которой обладаешь ты.
Этот вопрос потребовал еще более долгих размышлений. Словно демон искал ответы на более сложные вопросы в каком-то ином источнике.
— Нельзя недооценивать врага, — наконец, произнес гигант. — Солдатам тем не чужда вовсе храбрость, хотя они не мыслят о себе как о героях, считая лишь пародией себя на истинных имперских предков. В действительности они лучше, чем сами могут думать о себе. Они утратили столь много, и многому учиться им пришлось. И в истинном Империуме люди — отличные бойцы, но там им нет нужды импровизировать и понимать свое оружие. А те, кто вторгся в Гульзакандру, должны были столь многому учиться, что не было иного им пути, как заменить часть веры знанием. Их это в чем-то сделало слабее, но в чем-то и сильней. Они не знают меры той, в какой открыты стали скверне, но, право, их не должно презирать. Они достойной будут жертвой.
— Достойной жертвой? — повторила Гицилла. — Иными словами, ты все-таки намерен убить и съесть их?
— Для этого нет времени уже, — ответил монстр с долей сожаления. — И войску Гавалона предстоит внести свой вклад убийством и смертями. И каждый должен роль свою сыграть.
— Истинный Империум придет сюда, не так ли? — сказала Гицилла. — Это ты — или Нимиан — имел в виду, когда сказал, что приведешь корабли? А что будет с Гульзакандрой, не имеет для тебя никакого значения. Ты здесь не для того, чтобы спасти нас, да?
— Кого ты называешь «мы», — сказало огромное существо, искоса глядя на нее огромным глазом, который сейчас казался еще более хищным, чем на дороге, — лишь масса мертвецов, и еще больший сонм, что скоро станут мертвецами. Сейчас есть только я и то, что мне знакомо.
Гицилле нелегко было принять смысл этих слов, но ее горе было меньшим, чем она ожидала. Просто еще одна скорбная мысль, мелькнувшая на грани сознания.
— Дафан уже мертв? — спросила она.
На этот раз демон ответил сразу же.
— Ужели ждешь ты, что я буду думать об этих пустяках? Еще есть время, но оно уж истекает.
Гицилла заметила, что демон шел так быстро, что на горизонте уже было видно что-то иное, далеко за лоскутным одеялом фиолетовых, розовых и золотистых равнин, раскинувшихся за лесом. Это нечто было не менее ярким, чем лес или равнина, но куда более хрупким.
Это были развевавшиеся на ветру знамена армии Гавалона, с нетерпением ждавшей битвы с врагом.
Гицилла, протянув правую руку, коснулась огромного уха демона, так мягко, насколько позволяла ей ее тревога.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:36 | Сообщение # 93 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Ты не боишься? — спросила она. — Тебя не ужасает мысль о смерти после столь недолгого существования?
Она ожидала отрицательного ответа, хотя и несколько неискреннего, и не знала, как ей принять это отрицание, пока не услышала настоящий ответ.
— Сейчас я неподвержен страху, — сказал Сатораэль, — как и ты. Но когда час придет — ведь избрана ты, чтоб объединить твои виденья мудрости с моими — то он придет для нас обоих. Тогда воистину познаем мы значенье страха, ужаса и смерти. А до тех пор мы можем лишь гадать. Но разве не прекрасно понимать, что скоро мы познаем это все — и очень скоро?
Глава 21
ДАФАН, проснувшись, был ошеломлен, увидев, что палатку, в которой он спал, убирают прямо вокруг него.
— Что случилось? — спросил он. Но люди, убиравшие колья и брезент, были слишком заняты и не обратили на него внимания. Он подобрал свое ружье и вышел наружу, на яркое утреннее солнце, чтобы узнать, что происходит. И увидел, что вся армия готовится выступать в поход. Гавалона он не нашел, но поблизости оказался Абдалкури, навьючивавший своего разноцветного рогатого коня. Сейчас, когда Дафан был в некотором роде допущен во внутренний круг свиты Гавалона, Абдалкури испытывал к нему некое уважение.
— Что случилось? — снова спросил Дафан.
— Изменение планов, — ответил раб-колдун. — Армия Фульбры остановила свое наступление. Мы не знаем почему. Возможно, он решил дать своим солдатам отдых, но может быть и так, что он ждет чего-то.
— Подкреплений? — предположил Дафан.
— Ему придется ждать их несколько месяцев, если только его подкрепления не умеют летать, — сухо ответил Абдалкури. — Возможно, он ожидает, пока его разведчики выяснят расположение нашей армии.
— Поэтому мы собираемся атаковать?
— Это одна причина. А учитывая, что мы уже знаем, где находится его армия, Гавалон, вероятно, решил использовать эту возможность для внезапного нападения.
Дафан вспомнил, что Гавалон говорил ему в грузовике. Возможно, колдун получил какие-то новые указания от бога, которому служил, указания о том, какова должна быть его роль в развертывающейся драме. С другой стороны, возможно, Гавалон просто пребывал в замешательстве. Возможно, он сомневался, что у него осталось еще время ждать, хотя Фульбра, очевидно, располагал временем. Возможно, Фульбра остановился потому, что узнал о существовании демона, и решил разработать какой-то план для противодействия ему.
Дафан вдруг подумал, что в любом случае планы Гавалона пошли прахом с тех пор, как он потерял Нимиана. Колдун в отчаянии, и, вероятно, сейчас его положение ничуть не лучше.
— Сядешь на коня? — спросил Абдалкури. — На этот раз прокатиться на грузовике не получится.
Дафан был удивлен вопросом. Он и не ожидал, что ему позволят ехать в бой на грузовике, но он и не ожидал, что ему вообще позволят на чем-то ехать.
— Лошадь, на которой я ездил, убили тогда у фермы, — напомнил он рабу-колдуну.
— Лошадь Малдайака сейчас ему не понадобится, — ответил Абдалкури. — Его понесут в бой на носилках, если он вообще сможет принять участие в бою. Она вон там. Не волнуйся — она чувствует прикосновение демона так же, как и я, и будет служить тебе столь же хорошо, как и прежнему хозяину.
«Прикосновение демона!», подумал Дафан. «Так вот что я теперь? Некто, кого коснулся демон, отделив тем самым от всех остальных, кроме посвященных культа, в тайны которого я никогда не буду допущен?»
Однако он понимал, что в сложившейся ситуации это завидное положение. Чем ближе он был к Гавалону и его рабам-колдунам, тем ближе он находился к центру событий. Быть ближе к центру событий отнюдь не значило быть в большей безопасности — скорее наоборот — но он хотел этого, ведь у него не было отца, а теперь, возможно, и матери — и почти не было друзей.
Он рассудил, что если предстоит идти в бой, разве не лучше ехать на умном и хитром скакуне, чем идти пешком, особенно учитывая, что он так глупо упустил еще одну возможность заполучить пару хороших ботинок из трофеев, взятых у фермы?
Ярко окрашенная лошадь стояла смирно, склонив свою рогатую голову, пока Дафан укладывал ей на спину чепрак и седлал ее. Стремя было расположено так же высоко, как и в прошлый раз, но Абдалкури помог Дафану взобраться в седло, прежде чем сам сел на своего коня.
— Я поеду за тобой? — спросил Дафан.
— Это было бы разумно, — ответил раб-колдун. — Возможно, я еще буду рад, что твое ружье рядом.
Дафан только сейчас заметил, что у Абдалкури не было никакого оружия, но когда раб-колдун уселся в седло, один из зверолюдей принес ему длинное копье со свертком ткани — вероятно, свернутым флагом — за наконечником.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:36 | Сообщение # 94 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — А ты, — добавил Абдалкури, — возможно, будешь рад, что рядом я.
— Это… твоя магия? — с любопытством спросил Дафан.
— Это магия Гавалона, — ответил Абдалкури, — которой я уполномочен владеть от его имени. Конечно, он оставил себе и Губительное Око, и Рог Агонии, и другие хитрые штуки. Моя магия проще, хотя и она достаточно сильна.
Дафан вспомнил знамя, которое развевалось на ветру над палаткой Гавалона, когда зверолюди провели его в лагерь. Уже тогда оно показалось ему зловещим, хотя тогда он даже представить не мог, что это знамя магическое. Если имя, которым назвал его Абдалкури, описывало его могущество, было бы очень интересно увидеть магию этого знамени в действии — разумеется, если ее мощь направлена только на врага, подальше от союзников Гавалона.
— А твое знамя как действует? — спросил Дафан.
— Это Штандарт Адского Пламени, — сказал Абдалкури. — Его сила велика — оно гораздо сильнее огнеметов имперских солдат — но быстро истощается. В быстрых схватках оно очень полезно, но в долгом бою от него меньше пользы.
— Но ты считаешь, что бой, который нам предстоит завтра, если не сегодня, будет долгим? — спросил Дафан, чтобы убедиться, что он правильно понял колдуна.
— Да, — мрачно произнес Абдалкури. — Но у меня есть в запасе несколько трюков — я не позволю убить себя легко, даже когда знамя превратится в простое копье. Ты в куда большей опасности, чем я, если только демон, который коснулся тебя, не соизволит тебя как-то защитить.
— А это возможно? — спросил Дафан.
— Откуда я могу знать? — сказал Абдалкури, и махнул поводьями, приказывая своему коню двигаться.
Дафану пришлось лишь коснуться шеи своего скакуна; казалось, конь знает, что надо делать, не хуже самого Дафана. Он сразу же поскакал за конем Абдалкури, и вскоре к ним присоединились другие всадники, скакавшие по двое или трое в ряд.
Оказавшись в их рядах, Дафан теперь имел гораздо лучшее представление о размерах и характере армии Гавалона. Раньше, видя так много зверолюдей и порабощенных колдунов в свите Гавалона, Дафан думал, что большинство солдат Гульзакандры окажутся лишь наполовину людьми — в лучшем случае на три четверти — но теперь он видел, что первое впечатление было неверным. Пока большинство его новых товарищей по оружию были такими же обычными людьми, как он сам — может быть, даже более обычными, если последствия прикосновения Нимиана были очевидны другим настолько же, насколько они были очевидны Абдалкури и разноцветной лошади.
Ни у кого из этих воинов не было единой униформы, вроде той, что носили имперские солдаты — если не считать за таковую яркие наряды рабов-колдунов из свиты Гавалона. Бойцы Гульзакандры носили ту же одежду, в которую одевались в мирной жизни: одежду крестьян, работавших в полях или пасших скот; разнообразные одежды портных и кузнецов, ткачей и кровельщиков, сапожников и бродячих торговцев. Вероятно, лишь одному из десяти — подобно Дафану — повезло раздобыть ружье, и некоторые из этих ружей явно попали в Гульзакандру задолго до имперского вторжения — возможно, пятьдесят или даже сто лет назад. Те, у кого не было ни ружей, ни магии, вооружались мечами и пиками — хорошее оружие, по меркам деревни Дафана, но едва ли оно могло сравниться с огневой мощью солдат Империума, если только бойцы с мечами и пиками не смогут подойти к врагу вплотную.
Он не видел грузовиков, которые помог захватить, но это было и не удивительно. Дафан знал, что даже если бойцы Гавалона смогли увести грузовики, оставшиеся после боя у пруда, во всей армии наберется едва ли больше десятка машин. И сколько бы их ни было, они наверняка уже уехали вперед.
Большинство пеших воинов, смотревших на проезжавших мимо всадников, явно старались не слишком задерживать взгляд на свернутых знаменах и ярко разодетых колдунах, которые эти знамена несли, но несколько взглядов, упавших на Дафана, выражали явное любопытство. Дафан не видел таких же молодых воинов, как он сам, хотя возможно, в толпе и были такие. Более молодые, вероятно, считались еще детьми, не готовыми к роли защитников родины, хотя через год или два, несомненно, настанет и их очередь.
Казалось, все думали о предстоящем сражении, как о решающем, которое определит судьбу Гульзакандры. Возможно, так и будет — но Дафан подумал, что, каков бы ни был исход сражения, все равно за ночью снова придет день, и снова, и снова, как было всегда. Кто бы ни победил в битве, выжившим придется сражаться в следующем бою, и снова, и снова… Пока в мире есть кто-то живой, война будет продолжаться, каждая деревня может стать прелюдией к новому мятежу или новому завоеванию. Империум никогда не сможет истребить последователей истинного бога, пока звезды кружатся в небе, а последователи истинного бога не смогут одержать окончательную победу, пока есть возможность, что прилетят новые имперские корабли и высадят новых колонистов.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:37 | Сообщение # 95 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | В конечном итоге…
Дафан знал, что в конечном итоге его не будет. Как не будет и никакого другого человека, переживет он предстоящий бой или нет. Как бы ни повлияли его действия на события, это будет лишь миг в вечности — но какой человек и на какой планете мог бы утверждать о себе иное? Как смог бы повлиять на конечный итог даже могущественнейший колдун или величайший полководец, хотя бы на одном континенте одного-единственного мира?
Дафан содрогнулся от этих мыслей — но он знал, что эти были его собственные мысли, порожденные его страхами и расчетами. Его коснулся демон, но все же он оставался хозяином своего разума. Если раньше у него никогда не возникали такие мысли, то это не потому, что он не был способен сам их сформулировать, а лишь потому, что не было необходимости размышлять над этим.
А теперь необходимость была. Он идет в бой и, возможно, погибнет. У него не будет иного шанса обдумать значение своей судьбы — а ведь это тоже дело мужчины. Он стал воином — и храбрым — но воин должен быть чем-то большим, чем просто убийца. Он должен знать, что будет значить, чему послужит его храбрость — и, возможно, его самопожертвование.
Он не сомневался, что солдаты Иерия Фульбры сейчас думают о том же самом, но не знал, в каком свете они видят ситуацию, и какими знаниями располагают, чтобы попытаться осмыслить ее.
В конечном итоге — как сказал Гавалон Великий, хотя и сам едва ли осознавал это тогда — Хаос победит. И истинные герои — те, кто сражается, чтобы отсрочить момент его победы, какому богу они бы ни служили. Любой человек сражается всего лишь за миг в вечности — за то, чтобы прожить немного больше, будет ли выигранное время измеряться годами, часами или минутами — но настоящий человек, истинно человечный и действительно смелый, должен так же задавать себе вопрос, как наилучшим образом использовать это выигранное время.
— Ну что ж, — сказал Дафан, хотя его никто не мог слышать, кроме лошади. — Если так, мы все герои, независимо от того, на чьей стороне сражаемся — потому что сражаемся, вместо того, чтобы покорно принять свою участь. Если демон явится, чтобы спасти меня — что ж, прекрасно. Если нет… у меня есть ружье. Я счастливее, чем мог когда-либо мечтать, будучи мальчишкой, которого даже никто не хотел брать в ученики. У меня есть ружье.
Колонна конницы уже вышла за пределы лагеря и двигалась по равнине. Красные кусты и фиолетовые кактусы, росшие по обеим сторонам дороги, хотя и были не слишком многочисленны, но выросли достаточно большими, чтобы возвышаться над всадниками, отбрасывая длинные, похожие на гигантские скелеты, тени, там, где они заслоняли все еще всходившее солнце — но тени не были слишком темными или холодными.
Они уже два часа ехали на север, не переходя на рысь, когда Дафан заметил еще десяток всадников, приближавшихся с северо-востока. Во главе их он узнал Гавалона. Как и Абдалкури, Гавалон был вооружен копьем, но его копье было больше, чем чье-либо еще, и знамя Губительного Ока, обернутое вокруг него, было заметно более массивным, чем любое из «обычных» знамен. Дафан подумал, что колдун, должно быть, невероятно силен, хотя его сила явно не была следствием тяжелого труда и здорового питания.
На секунду Дафан задумался, сколько же лет Гавалону. Он знал, что мутации колдуна, вероятно, скрыли обычные признаки старения, но об этом человеке невозможно было думать как об очень молодом или очень старом. Задумался Дафан и о том, были ли у Гавалона дети — и если были, какой была их судьба. Это вопрос вызвал в нем странное замешательство, и Дафан вдруг подумал, что не хочет знать ответ на него.
— Остановиться и спешиться, — приказал Гавалон Абдалкури. — Мы должны подождать подкреплений здесь, где заросли достаточно густые, чтобы в них укрыться. Сейчас имперцы расчищают местность вокруг своего лагеря, чтобы к нему было труднее подойти незаметно, и, судя по этому, можно предположить, что сегодня они не собираются двигаться дальше. Они выбрали хорошую позицию, но старательно придерживаются дороги и растянули по ней свои силы, и, вполне возможно, дорога послужит нам еще лучше, чем им. Они расположились широкой дугой, чтобы мы не смогли обойти их, но благодаря этому их позиция стала более уязвимой для фронтального удара. Если мы быстро успеем подтянуть достаточно сил, то сможем застать их врасплох.
Абдалкури поклонился, но когда ответил, в его голосе слышалась тревога:
— Магистр, чтобы добраться до расположения противника и перестроиться для атаки, понадобится весь остаток дня. Люди устанут…
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:37 | Сообщение # 96 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — И имперские солдаты заметят нас, — согласился Гавалон. — Но они очень боятся нашей магии, и ночная атака может сработать в нашу пользу больше, чем они ожидают. Наши снайперы все еще беспокоят их с тыла, и они не могут знать наверняка, как мало у нас снайперов. Чем быстрее мы сможем атаковать, тем больше у нас шансов на успех. Конечно, нам придется подождать, в зависимости от того, насколько быстро подтянутся все наши войска, но если мы не атакуем первыми этой же ночью, у противника будет возможность воспользоваться выигранным временем.
Абдалкури снова поклонился.
Дафан слез с лошади, увидев, что остальные всадники тоже спешились, и огляделся вокруг в поисках места, куда можно было бы привязать коня. Окружающие растения были ему совершенно незнакомы, но раб-колдун и тут помог ему.
— Как ты себя чувствуешь, Дафан? — спросил Гавалон, тоже сойдя с коня.
Дафан знал, что колдун интересуется вовсе не его здоровьем. Его приняли в свиту потому, что его коснулся демон, и Гавалон надеялся, что Дафан, возможно, сможет сообщить что-то о местонахождении и состоянии демона.
— Я ничего не чувствую, — неохотно признался Дафан. — Если Нимиан и где-то поблизости, я не могу утверждать это наверняка.
— Он больше не Нимиан, — сказал Гавалон. — По крайней мере, я надеюсь на это. Как бы то ни было, мы должны атаковать — ты это понимаешь?
На секунду Дафан был ошеломлен этим вопросом, но потом понял, что Гавалон, должно быть, надеялся, что хоть Дафан и не принес новостей о Нимиане, но возможно, он сможет как-то передать демону сообщение о готовящейся атаке. Подробное объяснение плана, которое Гавалон изволил дать Абдалкури, было больше для Дафана, чем для самого раба-колдуна.
— Я понимаю, — ответил Дафан. — Если Нимиан — кем бы он ни был сейчас — знает то, что знаю я, он знает, что мы очень нуждаемся в нем.
Гавалон кивнул своей страшной головой и отвернулся.
«Если Нимиан знает то, что знаю я», подумал Дафан, «то он знает обо мне куда больше, чем я осмелился бы рассказать. Надеюсь, сейчас он думает о войне, а не о моих сокровенных мечтах и страхах».
С этими мыслями он уселся в тени гигантского шипастого растения, похожего на свернувшегося дикобраза, который пустил корни. Дафан пытался очистить свой разум от тех мыслей, которые казались ему опасными. К несчастью, чем больше он думал над вопросом, какие мысли могут быть опасными, тем больше приходило в его голову мыслей потенциально опасного свойства.
— Я молюсь лишь о том, чтобы Гицилла была в безопасности, — сказал он себе, остановившись на мысли, которая была не только «безопасной», но и вполне искренней. Что бы ни случилось со мной, я умоляю пощадить Гициллу. Окажи мне хотя бы эту милость, о таинственный бог Гульзакандры, чье истинное имя мне не позволено знать.
Глава 22
ОРЛОК Мелькарт был несколько разочарован, обнаружив, что Раган Баалберит чувствует себя на борту самолета куда лучше, чем стоя на балконе губернаторского дворца в Состенуто. Впрочем, даже здесь Верховный Инквизитор отнюдь не намеревался смотреть вниз из окна. Как и псайкер, которого он привел с собой — но псайкеры, похоже, всегда находятся на грани истерики, поэтому тот факт, что он оказался в самолете на большой высоте, не слишком повлиял на его поведение. Священник Карро Альпальяо производил впечатление, что чувствовал бы себя куда лучше, если бы рядом не было псайкера.
Трое членов команды Баалберита, уселись вместе в кормовой части пассажирского салона, стараясь расположиться как можно дальше от свиты Мелькарта — и это вполне устраивало обе группы.
Адъютантам и телохранителям Мелькарта тоже, казалось, было немного не по себе, хотя они спали посменно и чувствовали себя лучше, чем те, кому пришлось бодрствовать все время перелета. Мелькарт предположил, что телохранители больше нервничают из-за присутствия Дейра Ажао, чем из-за расстояния, отделяющего их от земли — или, в данный момент, от океана.
Самолет не полетел кратчайшим курсом из Калазендры в Йевелкану; необходимо было сначала сделать небольшой крюк, чтобы дозаправиться на аэродроме, расположенном на самом западном мысе Зендаморы. К счастью, не было необходимости лететь дальше на север, в Булзавару; как только самолет достигнет северного берега Йевелканы, можно будет пересечь центральную пустыню над самым узким ее участком, а не огибать ее, как пришлось Фульбре. Когда самолет долетит до равнин Гульзакандры, у него останется еще достаточно горючего, чтобы добраться до посадочной площадки, которую уже сейчас должны расчистить саперы Фульбры. Возможно, предстоит лететь над тем самым местом, где потерпела неудачу операция «Зонд».
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:38 | Сообщение # 97 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Генерал-майор Форх издал вздох облегчения, когда техномагистр Солдрон сообщил, что они пересекли берег Йевелканы. Мелькарт же не думал, что это будет иметь какое-то значение, если самолет все-таки подведет их — в самом деле, ведь вынужденная посадка на воду, вероятно, окажется мягче, чем на землю, а у Янтарной Пустоши была репутация исключительно негостеприимного места. Разнообразие страхов, которые испытывали другие люди, не переставало удивлять его.
Как только Форх, казалось бы, успокоился, тут же его глаза снова взволнованно забегали.
— Безопасно ли было брать на борт этого человека? — прошептал он.
«Этот человек», конечно же, Дейр Ажао. Это опасение Мелькарт понимал куда лучше, чем боязнь высоты или полета. Псайкеры по природе своей были пугающими — и если уж псайкер в камере подземной тюрьмы был достаточной причиной для тревоги, псайкер рядом с тобой на борту самолета — совсем другое дело. И тот факт, что Альпальяо явно было не по себе, только усилил беспокойство спутников Мелькарта.
Мелькарту и самому не чуждо было это опасение, но он готов был примириться с ним ради тех возможностей, которые открывались с присоединением к экспедиции Баалберита. Губернатор не собирался предпринимать ничего такого, пока самолет в воздухе, но он был убежден, что когда самолет приземлится, избавиться от Баалберита будет легче, чем предполагалось.
Пилот самолета Джел Моберг возражал против присутствия на борту псайкера, и вокс-оператор, сидевший рядом с ним в кабине, разделял его опасения, но оба они всю жизнь провели в подготовке к такому полету, как этот, и их легко было убедить, что риск минимален. Они до того уже совершили десяток полетов, часто с Мелькартом на борту, но те полеты были лишь короткими тренировками. Этот полет был настоящим. Для этого и создали самолет таинственные и богоподобные техножрецы, управлявшие звездными кораблями Империума Человечества. Этого полета особенно ждал Моберг, с тех пор, как получил должность губернаторского пилота.
— Сколько нам еще лететь? — спросил Мелькарт техномагистра Солдрона.
Техномагистр, сверившись со своим хронометром, некоторое время производил расчеты.
— Если все будет нормально, то около четырех часов, ваше превосходительство, — ответил он. — Если наши карты точны, то нам лететь над Янтарной Пустошью три часа, потом, когда пересечем границу Гульзакандры, уменьшим скорость и высоту. Нам нужно будет еще дозаправиться, прежде чем мы сможем выполнять разведывательные полеты, но люди Фульбры должны уже все для нас подготовить — у них было много времени.
Его голос, казалось, звучал не слишком уверенно.
— А есть какая-то причина полагать, что что-то может быть ненормально? — спросил Мелькарт.
— Ну… нет, сир. За исключением того, что Гульзакандра — страна колдунов.
— Все они, если верить данным разведки, присоединились к так называемому «Великому» Гавалону и собирают силы для предстоящего боя с армией Фульбры. Даже если в пустыне и осталось несколько этих мерзких колдунов, как они смогут сбить самолет? Это оригинальный образец имперской техники, не то, что эти ваши так называемые мастера клепают на этих ваших так называемых заводах.
Техномагистр поморщился.
Насколько было известно Мелькарту, у Адептус Механикус Истинного Империума не было такого звания как техномагистр, и что Адептус Механикус Истинного Империума превращали в заводы целые миры, и владели всеми знаниями и ритуалами, необходимыми для производства бесконечного количества той техники, которую ему и его подданным теперь приходилось называть «имперскими оригиналами». К несчастью, представителей Адептус Механикус среди невольных колонистов было настолько мало, и они располагали столь незначительными ресурсами, что последующие поколения были вынуждены создать целый класс импровизаторов с их собственными заново придуманными титулами, и производимая ими техника была печально известна своим низким качеством. По мнению Мелькарта техномагистр должен быть чрезвычайно благодарен за возможность путешествовать с высокой скоростью, с комфортом и в безопасности на настоящем образце оригинальной имперской техники, а не ползти по пустыне со скоростью улитки на одной из скверно сделанных машин, которые изготавливали ему подобные горе-мастера.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:38 | Сообщение # 98 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Да, конечно, ваше превосходительство, — робко произнес Солдрон. — Но колдовство есть колдовство, и кто знает, на что способны эти колдуны?
— Мы знаем, что они не способны противостоять имперской огневой мощи и решительности, — сказал Мелькарт. — Не так ли, Форх?
— Да, ваше превосходительство, — сразу же подтвердил Форх. — Слава Императору. Но даже так, сир, это очень долгий полет, и когда мы доберемся до расположения армии Фульбры, у нас останется мало топлива — и еще остается вопрос с посадкой. Нам следует помнить, ваше превосходительство, что хотя это имперский оригинал, но очень старый оригинал. Прошло уже более двухсот лет с тех пор, как наши предки высадились здесь. И насколько опытным может быть пилот, учитывая, что при жизни каждого поколения самолет бывал в воздухе едва ли более часа? И потом…
— Хватит уже, Форх, — с отвращением прервал его Мелькарт. — Моберг, ты слышал это все?
— Да, ваше превосходительство, — ответил пилот.
— Эта машина способна на долгие перелеты? Ты можешь совершить безопасную посадку?
— Да, ваше превосходительство, — дисциплинированно ответил Моберг. — Разумеется, если саперы генерала Фульбры подготовили посадочную площадку должным образом, и еще…
— Ох, замолчи, — приказал Мелькарт. — Что, здесь нет никого, кто имел бы веру в мастерство имперских Адептус Механикус?
— Есть, — раздался новый голос, в котором слышалась ирония. — Я рад слышать этот вопрос из уст вашей светлости.
Конечно, это был Баалберит, подкравшийся со своего сиденья незаметно, в типичной для инквизитора манере. В первый раз — и, как он надеялся, в последний — Мелькарт был почти рад видеть его.
— Верховный Инквизитор, — произнес Мелькарт, с трудом удерживаясь от неприкрыто саркастического тона. — Как любезно с вашей стороны присоединиться к нам. Вашим людям так же не терпится, как и моим, скорее достигнуть поля боя, на котором решится судьба мира?
— Несомненно, ваше превосходительство, — ответил Баалберит, и Мелькарту показалось, что он говорит вполне искренне. — Мы столь же исполнены желания увидеть, как будет одержана победа, и внести свой вклад. Дейр Ажао готов, и я чувствую, что присутствие такого множества злых колдунов — именно то, что ему нужно, чтобы подстегнуть его силы для последнего прорыва. Я убежден, что прежде чем закончится этот день, контакт с Имперским Флотом будет установлен. Они узнают о нашем положении и пришлют помощь.
— Вы же не позволите ему ничего делать, пока мы еще в воздухе, Верховный Инквизитор? — спросил Форх, который, казалось, был готов впасть в панику, если не получит утешительного ответа.
— Конечно, нет, — ответил Баалберит. — Как и колдуны еретиков, он накапливает силу. Но когда мы будем на земле, и начнется бой, момент будет самый благоприятный. Не бойтесь, генерал-майор. Мы вас не подведем. Это был долгий день, но когда наступит вечер, нам стоит ожидать столь же долгую ночь.
Строго говоря, это было не так. Причина, по которой день казался столь необычно долгим, была в том, что самолет летел на запад, по направлению от восходящего солнца. А так как они находились в воздухе уже более восьми часов, и лететь оставалось еще менее трех часов, предстоящая ночь никак не могла быть такой же долгой, каким был день.
— Момент действительно будет благоприятный, — прошептал Мелькарт. — Но я думаю, не стоит ли лучше использовать вашего псайкера для помощи генералу Фульбре в противодействии вражеским колдунам. Конечно, вы уже назначили ему в помощь псайкеров и инквизиторов, но я думаю, было ли мудрым — и должным — решением оставить самого сильного псайкера для ваших целей?
— Моих целей! — повторил Баалберит, изображая возмущение. — Какие цели могут быть более важными, чем восстановление контакта с Имперским Флотом?
— Никакие, если бы это было осуществимо, — сказал Мелькарт. — Но можем ли мы позволить себе столь необоснованные надежды, когда перед нами настоящий враг? Разве не является нашим первым долгом уничтожить этого Гавалона и культы, которые он возглавляет, очистить Гульзакандру от этого ужасного зла? Простит ли нас божественный Император, если мы не сможем полностью очистить от скверны наш дом, лишь потому, что нам очень хотелось скорее воссоединиться с нашими далекими братьями?
— Простим ли мы сами себя, — возразил Баалберит, — если пожертвуем шансом восстановить контакт с Истинным Империумом, шансом, выпавшим раз в жизни? Кроме того…
Баалберита прервал вокс-оператор:
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:39 | Сообщение # 99 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Пришло несколько сообщений, сир, — доложил он Мелькарту. — Мы только что вошли в радиус действия полевого вокс-передатчика генерала Фульбры. Он в нескольких часах марша от главных сил противника, но ждет прибытия самолета, прежде чем продолжать наступление. Армия Фульбры располагается лагерем для ночевки. Воздушная разведка, проведенная утром, даст ему гораздо более точные сведения о положении противника, чем мотоциклисты-разведчики — но, похоже, уже сейчас очевидно, что Фульбра имеет подавляющее превосходство в оружии и технике.
— Превосходно, — сказал Мелькарт.
— Какие новости об операции «Зонд»? — вмешался Баалберит. — Он выяснил, почему она не удалась?
Вокс-оператор на несколько минут вернулся к своему аппарату, пока Мелькарт с нетерпением ждал.
— Разведчики, направленные из Одиенн, столкнулись со значительными силами противника, — наконец доложил вокс-оператор. — Они быстро обнаружили, что первая группа разведчиков была атакована у пруда в пустошах, и вероятно, противник использовал нечестивое колдовство, но некоторым грузовикам, похоже, удалось сбежать с места боя. Разведчики шли по следам уцелевших, когда тоже были атакованы, и единственное сообщение, которое они успели передать, прежде чем связь прервалась, было искаженным — что-то о всадниках в ярких костюмах на разноцветных рогатых лошадях. Если мы хотим удержать этот маршрут снабжения, в Одиенн следует срочно направить подкрепления.
После того, как он закончил говорить, на секунду наступила тишина, которую прервал Форх.
— Мне кажется, — сказал генерал-майор, — что генерал Фульбра допустил серьезную тактическую ошибку, направив столь незначительные силы прямо через Янтарную Пустошь, да потом еще и разделив их.
Если Фульбру сочтут халатно относящимся к своим обязанностям, Форх будет следующим по старшинству, кто может занять место главнокомандующего, поэтому Мелькарт не считал его мнение беспристрастным.
— Настоящая проблема в том, — сразу же заявил Баалберит, — что мой псайкер, очевидно, был прав, сообщив, что в пустошах к западу от Одиенн находится нечто важное. Что бы там ни происходило, культисты очень хотят скрыть это от нас. Они не настолько безрассудны, чтобы тратить сильную магию против разведывательных групп, если там не было чего-то очень важного, и они не хотели, чтобы наши разведчики это обнаружили.
— Это был бы верный вывод, если бы подонки, которые нам противостоят, придерживались разумной стратегии, как мы, — задумчиво сказал Мелькарт. — Но они — рабы Губительных Сил, и безумны настолько же, насколько злы и осквернены. Мы не можем быть уверены, что их мотивы и их тактика имеют хоть какой-то смысл.
— Даже если бы они мыслили стратегически, — вмешался Форх, — это могла бы быть уловка, чтобы отвлечь наше внимание от основной угрозы.
— Или от лучшей возможности, — добавил Баалберит. — Если Гавалон знает, что Имперский Флот поблизости, он может рискнуть всем — даже пожертвовать всем — чтобы не позволить нам установить контакт с Истинным Империумом. Он должен понимать, что ему подобные нечестивцы могут иметь шанс на выживание, даже если бой против армии Фульбры будет проигран, лишь в том случае, если нам на помощь не придут силы Великого Империума.
— Мы здесь Империум, — сурово произнес Мелькарт. — Мы должны сделать все возможное, чтобы выиграть эту войну своими силами и очистить от скверны этот континент. Это наш мир, и мы должны править им и защищать его.
Баалберит, очевидно, не хотел продолжать этот спор.
— Мне нужно немного поспать, — сказал он. — С вашей стороны было весьма разумно позволить телохранителям отдохнуть, ваше превосходительство — мы бодрствовали слишком долго. Другого шанса может и не быть.
Это было разумное замечание, но оно немедленно возбудило подозрения Мелькарта. «Он попытается что-то предпринять?», подумал губернатор. «Это было бы безумием с его стороны, ведь моих людей намного больше. Но он отправился с нами явно по какой-то причине, и уж точно не для того, чтобы совершить самоубийство».
— Возможно, нам всем стоит вздремнуть, ведь наступает ночь, — сказал Мелькарт вслух. — Мы принесем больше пользы генералу, если прибудем отдохнувшими.
Форх, казалось, был благодарен за возможность отдохнуть, и Солдрон тоже — но Мелькарт лишь притворялся, что отдыхает. Он откинулся в кресле, склонив голову набок — из этого положения он, слегка приоткрыв глаза, мог наблюдать не только за Баалберитом, но и за его спутниками.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:39 | Сообщение # 100 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Ажао и Альпальяо, казалось, воспользовались советом Баалберита — но тот факт, что отдохнуть предложил сам Баалберит, вызвал у Мелькарта глубокие подозрения.
«Он хочет, чтобы псайкер попытался что-то сделать», подумал Мелькарт. «Независимо от риска, техножрец вколет безумцу дозу того еретического наркотика, пока Баалберит отвлекает наше внимание. Но почему сейчас? Или он думает, что связаться с флотом будет легче на большой высоте?»
Сквозь едва открытые веки Мелькарт очень внимательно смотрел на Дейра Ажао. Он не верил, что псайкер спал сейчас, но если он и спал, то определенно видел сны, и явно неспокойные… Так же, как и телохранитель, сидящий рядом с Мелькартом — он вздрагивал во сне и еле слышно что-то шептал.
«Что-то здесь не так…», подумал Мелькарт. «Что-то…»
Он потерял нить своей мысли. Вопреки всем своим усилиям он все-таки задремал — и когда внезапно проснулся, то понял, что совершил ошибку. Он знал, что потерял значительный промежуток времени — возможно, не меньше трех часов. Все вокруг было, казалось, так же как и раньше — за исключением того, что Форх и Солдрон действительно крепко спали — но Мелькарт знал, что время ушло, словно украдено каким-то…
… колдовством.
На секунду чудовищность того, о чем он подумал, ошеломила разум Мелькарта. Он всегда был убежден, что усиливать способности имперских нечистокровных псайкеров местными наркотиками, которые использовали «сновидцы мудрости» туземцев — опасная идея, потому что он всегда был уверен, что эти наркотики — не нейтральные средства; что в действительности они осквернены злом колдовских шабашей. Сейчас Мелькарт был полностью в этом убежден. Что бы ни пытался сделать Баалберит, и что бы ни пытался сделать его псайкер, результатом может быть только катастрофа… И время, которое он потерял, подвело его к самому краю этой пропасти.
Внезапно он встал, хотя от усилия у него закружилась голова. Одной рукой он начал трясти телохранителя, сидевшего рядом, а другой потянулся, чтобы разбудить генерал-майора Форха, но глаза Мелькарта неотрывно смотрели на Баалберита и псайкера. Псайкер по-прежнему притворялся спящим, и, казалось, его мучили кошмары, но глаза Баалберита были широко открыты.
— Что ты сделал, Раган? — спросил Мелькарт. — Что ты сделал?
Баалберит не отвечал. Верховный Инквизитор лишь улыбнулся — но эта улыбка сказала больше, чем тысяча слов. Она говорила о том, что Баалберит не собирался быть всего лишь пассажиром в этой экспедиции, не собирался покорно подчиниться той участи, которую готовил ему Мелькарт в конце пути. Она говорила о том, что отчаянная решимость Баалберита простиралась куда дальше, чем предполагал Мелькарт, возможно, куда дальше, чем Мелькарт даже мог предположить.
Как только на лице инквизитора появилась эта зловещая улыбка, самолет вдруг резко дернулся влево и вниз. Мелькарт ощутил, как у него скрутило желудок, и понял, что если уж он испытывает страх, то его спутники, должно быть, парализованы ужасом — но большинство его спутников, казалось, по-прежнему крепко спали.
— Моберг? — в тревоге позвал Мелькарт.
— Это лишь турбулентность, ваше превосходительство, — ответил пилот. — Мы миновали Янтарную Пустошь и вошли в более умеренный климат. Это просто воздушные потоки. Нечего бо…
Он не договорил — самолет снова встряхнуло, на этот раз сильнее.
Форх проснулся и, немедленно вскочив на ноги, визгливым голосом завопил:
— Что происходит?!
— Сядьте! — приказал Мелькарт, но Форх был не в том состоянии, чтобы его слушать.
— Я знал, что эта проклятая штука небезопасна! — взвыл он. — Ей двести лет! Мы разобьемся!
Техномагистр Солдрон тоже проснулся. По крайней мере, ему хватило самообладания, чтобы не поддаться панике, а вместо этого начать читать молитву, но Мелькарт знал, что это скорее от ужаса, а не от веры в то, что молитва поможет.
Мелькарт бросился в кабину, в узкое пространство за сиденьем пилота. Самолет продолжало сильно трясти, его нос опустился еще ниже.
— Что происходит? — спросил он у Моберга.
— Я… я не знаю, сир, — только и смог ответить пилот.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:39 | Сообщение # 101 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Мелькарт только сейчас понял, что уже не имеет значения, стал ли самолет жертвой какого-то безумного плана Баалберита, или заклинания вражеского колдуна, или это просто техническая неисправность. Главный вопрос сейчас — сможет ли Моберг что-то с этим сделать?
Внезапно Мелькарт осознал, что опасения, которые он так презрительно высмеивал, были небезосновательны. Самолет был имперским оригиналом, созданным настоящими Адептус Механикус, но ему было уже двести лет. Вера в имперскую технику— это одно, но вера в способность содержать эту технику в исправном состоянии — совсем другое. Предшественники Солдрона, несомненно, крайне тщательно и аккуратно обслуживали технику, сохраняя дух и букву всех необходимых ритуалов, но двести лет — очень долгий срок, чтобы защитить детали самолета от коррозии и усталости металла. Джел Моберг был хорошо обученным пилотом, но насколько хорош может быть пилот, если его опыт настоящих полетов ограничивается лишь несколькими часами, и он никогда не удалялся от Состенуто больше чем на сотню миль?
«Я был слишком доверчив», подумал Мелькарт, удивляясь тому факту, что даже он мог совершить такую ошибку. «Я был слишком импульсивен, слишком безрассуден — и теперь, когда власть над целым миром так близка, я могу потерять все».
— Ты должен совершить посадку благополучно, — напряженно сказал он Мобергу. — Что бы это ни было, ты должен посадить самолет в целости и сохранности.
— А как вы думаете, что я пытаюсь сделать? — огрызнулся Моберг без всякого почтения. — Я ведь тоже тут с вами сижу.
Самолет все еще трясло, но, казалось, потеря высоты не становилась более резкой. Мелькарт взглянул в узкое окно кабины, пытаясь рассмотреть, что внизу. Ночь уже давно наступила, и местность внизу с такой высоты выглядела очень странно. Было видно очень мало огней — ничего, что могло бы означать наличие более-менее значительного населенного пункта, хотя мелькнула пара-другая огоньков, которые могли быть освещенными окнами отдельных ферм. Мелькарт знал, что земли между фермами здесь были дикими, густо заросшими разнообразной местной растительностью.
Знал Мелькарт и то, что местные растения Гульзакандры были мутировавшими, затронутыми варпом, тысячи или миллионы лет подвергавшимися влиянию скверны, присутствовавшей в свете солнца, лун и звезд, в самом воздухе. Раньше он никогда не видел больших зарослей этой растительности — земля Калазендры была почти полностью занята местными жителями под сельскохозяйственные культуры задолго до того, как туда прибыла имперская экспедиция — но он достаточно хорошо знал, что скрывалось в необозримом сумраке, расстилавшемся под самолетом.
— Ты должен найти ровную местность, — сказал он Мобергу. — Где-то, где мы можем приземлиться.
— Я знаю, — ответил Моберг сквозь зубы. — Но я ее не вижу.
— Я сообщил генералу Фульбре о сложившейся ситуации, ваше превосходительство, — доложил вокс-оператор. Его голос был более спокойным, хотя усилие, которое он прилагал, чтобы сохранять это спокойствие, было очевидным.
Внезапно Мелькарт услышал вопли из пассажирского салона. Сначала он подумал, что это, наверное, Форх окончательно потерял самообладание, но вскоре понял, что это голос Дейра Ажао.
— Огромное чудовище! — вопил Ажао. — Демон! Демон! Он разрывает небо!
Звездное небо над ними, на взгляд Мелькарта, казалось необычно тихим, и ничего его не разрывало — но воздух, в котором летел самолет, становился все более неспокойным. Самолет швыряло вверх и вниз, ужасно трясло. Моберг, казалось, боролся с управлением — и проигрывал.
Теперь кричал и Солдрон, словно пытаясь заглушить Ажао. Он кричал что-то о парашютах, но Мелькарт не имел представления, что такое парашют. Техномагистры были хранителями различных таинственных устройств, предназначение которых, к сожалению, было забыто.
— Ты сможешь, Джел, — сказал Мелькарт, отбросив формальности. — Ты сможешь сесть благополучно. Никто из нас не погибнет.
«За исключением этой гадюки Баалберита и безумца-псайкера», мысленно добавил он.
Мелькарт уже настолько отчаялся, что сам начал читать молитву, но Рагана Баалберита он в ней не упоминал, хотя прекрасно знал, что под всевидящим оком Божественного Императора Баалберит мог казаться более благочестивым человеком.
Самолет больше не пикировал так резко, но продолжал терять высоту. Теперь можно было разглядеть зловещие силуэты самых высоких из местных растений, пугающие заросли которых простирались во тьме, казалось, до бесконечности.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:39 | Сообщение # 102 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Да поможет тебе Император, Джел, — прошептал Мелькарт более искренне, чем он сам мог предположить еще час назад. — Да направит Он тебя на безопасную посадку. Ты сможешь, Джел. Ты пилот. Ты сможешь!
Но глядя, как темная бездна оскверненной Хаосом пустоши стремительно приближается, словно чтобы поглотить их, Орлок Мелькарт все более убеждался, что даже хорошо обученный, но неопытный пилот не сможет совершить посадку здесь.
«Будь ты проклят, Баалберит», подумал он. «Ты погубил нас всех».
Глава 23
ДАФАН успел еще раз поговорить с Гавалоном, прежде чем колдун отдал приказ атаковать противника. Сейчас Дафан почти перестал бояться Гавалона, хотя, когда колдун стоял рядом с ним, иногда его присутствие казалось еще более пугающим, чем раньше.
Хотя знамя Гавалона по-прежнему было свернуто, его глаза создавали впечатление, что они тоже могут испепелять взглядом, и мутации его плоти стали еще более заметными. Он был сейчас более страшным, чем Дафан мог даже вообразить, его кожа, словно лоскутное одеяло, была покрыта струпьями проказы, пучками шерсти и змеиными чешуями.
— Ты чувствуешь присутствие Сатораэля? — спросил Гавалон. — Хотя бы представляешь, где сейчас может быть демон? Я должен выполнять приказы, которые были мне отданы, но они приведут нас всех к гибели, если Сатораэль не поможет нам.
Дафан уже несколько часов не думал почти ни о чем ином. Он пытался заставить себя впасть в транс, в котором была Гицилла, когда Нимиан впервые вступил с ней в ментальный контакт, но Дафан не обладал ее способностями, и не смог сделать это. Было некое смутное, едва уловимое чувство, которое он раньше никогда не испытывал, нечто где-то на грани разума, но любая попытка прояснить его, сосредоточиться на нем, давала противоположный результат.
— Я не знаю, — ответил Дафан. — Я хотел бы помочь, но не могу.
Гавалон нахмурился, его ужасное лицо стало еще более пугающим. Дафан содрогнулся, решив, что вызвал недовольство колдуна, но глаза Гавалона не смотрели на него. Казалось, они искали какую-то другую цель, где-то далеко в бесконечности.
— Тогда мы должны найти другой способ использовать твой дар, — сказал колдун. — Может быть немного больно, но это недолго, и после ты станешь сильнее. Подойди.
Последнее, чего хотел бы Дафан — подходить ближе к колдуну, особенно когда он в таком настроении. Но выбора не было. Дафан повиновался, стараясь не слишком дрожать от страха.
Гавалон положил свои страшные руки на плечи Дафана. Он делал так и раньше, но не обе руки сразу и не тогда, когда Дафан стоял прямо напротив него. На этот раз Дафан знал, что колдун намерен заглянуть в него — в его разум и душу — и чувствовал, глядя в эти огромные, страшные, неестественные глаза, что взгляд волшебника не оставит его разум и душу прежними.
«Это может быть хуже, чем боль», подумал он. Тем не менее, он добровольно встретил ужасный взор Гавалона и добровольно впустил чемпиона Хаоса в свой разум и душу.
Дафан за пятнадцать лет своей жизни никогда не задумывался, насколько похож или не похож его разум на другие. Он не всегда был доволен самим собой, но всегда признавал, что он — то, что он есть, и вопрос о том, что же именно он есть — и что он есть по сравнению с тем, чем были другие — даже не возникал, не говоря уже о том, чтобы над ним долго размышлять.
Теперь Дафан вдруг ощутил себя совсем иначе.
Внезапно он понял, что он — очень хрупкое, уязвимое существо, которое может быть просто стерто из бытия или превращено в нечто совсем иное по секундному капризу более сильного создания. Он понял, что Гавалон Великий может уничтожать существ, подобных ему, одним лишь взглядом — не совсем без усилий, но достаточно легко — и единственная причина, по которой Гавалон терпит его дальнейшее существование в этом мире, лишь в том, что он может быть полезен — ненадолго, возможно на день или два.
После этого он будет ничем, или даже чем-то меньшим, чем ничто. Он станет величиной не просто незначительной или отрицательной, но иррациональной или мнимой. И полезен он был не потому, что мог что-то сделать сам по своей воле, но лишь потому, что что-то было вписано в память его плоти таинственным языком, которого он не понимал — что-то, что лишь использовало его, словно он был песком, на котором можно схематично что-то нарисовать, а потом рисунок будет стерт временем или ветром, или чем-то подобным — легко и бездумно.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:40 | Сообщение # 103 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Было больно, и не только физически — но Гавалон не солгал ему. Хотя колдовской взгляд вызвал удушье и тошноту, когда Гавалон отвел свой мучительный взор, Дафан ощутил, что в некотором смысле он действительно стал сильнее. Он в любом случае был близок к смерти — он уже знал это — и, увы, все еще не мог со спокойным равнодушием принять свою участь, но теперь он подошел на шаг ближе к тому равнодушию, которое позволяло принять проклятие с таким же спокойствием, как и смерть.
Теперь он начал понимать, что имел в виду демон, когда в облике Сосуда говорил ему, что важно лишь то, как ярко может гореть жизнь, а не как долго.
Когда Дафан снова поднял взгляд, глаза Гавалона показались ему куда менее страшными. Казалось, волшебник был озадачен.
— Что там? — осмелился спросить Дафан. — Что вы узнали?
— Я не понял, куда ушел Сатораэль, или почему, — признался колдун. — Я не знаю, почему демон не пришел ко мне раньше, или почему он хочет, чтобы я атаковал войска Империума до его прибытия — но одно несомненно. Сатораэль придет. Моя победа станет победой Перемен; мой успех — успехом Великой Метаморфозы.
Это был не самый понятный ответ, но Дафан был рад, что получил его.
— Садись на коня, — тихо сказал ему Гавалон. — Время пришло.
Потом он повторил тот же приказ для остальных, немного более громко. Приказ передавался по всему отряду без криков, почти шепотом — не только всадникам, но и различным группам пехотинцев, которые успели подойти к ним.
Солнце уже приблизилось к западному горизонту. Дафан знал, что сумерки настанут быстро. Две луны уже взошли, и, судя по тому, что их свет нечасто был таким ровным, ночное небо будет необычно тихим — несомненно, тише, чем Дафан видел раньше, и, возможно, тише, чем когда-либо.
— Ну что ж, — сказал Абдалкури, когда они с Дафаном сели на коней и поехали дальше вместе. — Это будет необычная ночь, чтобы умереть, и еще более необычное утро, если кто-то из нас доживет до него. Ты готов?
— Да, готов, — ответил Дафан. — Я не думал, что когда-то буду готов, но теперь я готов. Я мужчина и воин, уже не мальчик.
— Сколько себя помню, я был более чем просто человеком, — мрачно сказал раб-колдун. — И уже не помню, был ли я когда-то мальчиком, но хотел бы я быть менее готовым, чем сейчас. Я бы пожелал тебе счастья, мальчик-ставший-мужчиной, если бы мог.
— А я бы поблагодарил тебя, — серьезно ответил Дафан, хотя и сам не был уверен, что он этим хотел сказать.
Конница двинулась вперед, все как один, хотя Дафан не видел сигнала. Его скакун быстро перешел с шага на рысь, потом на галоп.
Скачка, казалось, продолжалась необычно долго, сумерки сгущались, и на небе стали видны звезды. Они были неподвижными, безмолвными и прекрасными. Дафану, все еще ощущавшему последствия колдовского взгляда Гавалона, казалось, что он словно выскользнул из времени, и, хотя массивные копыта его разноцветного скакуна громко стучали по твердой сухой земле, Дафан чувствовал, что он как будто летит, становясь ближе к звездам, чем к земле.
Он взял винтовку с седла, держа ее в правой руке и подняв высоко над головой, словно чтобы показать ее своим спутникам — но они сейчас скакали слишком быстро, чтобы оглядываться на него, и он сам мог бросить на них лишь быстрый взгляд, на секунду увидев, как они начали поднимать копья и разворачивать знамена.
Он подумал, что развернутые знамена, должно быть, окажутся удивительным зрелищем, хотя в свете звезд, даже таком необычно ярком, невозможно будет оценить все многообразие их цветов — красных и пурпурных, синих и розовых, золотых и фиолетовых; но сам он не увидит этого зрелища во всем великолепии, потому что скачет впереди него.
И наконец, Дафан увидел врага, и осознал, насколько близок к смерти.
Неподвижные звезды, которые не могли осветить всего великолепия воинства Гавалона, были лишь эхом того ослепительно сияющего света, который направил на них противник — но вражеские прожекторы включились не для того, чтобы разноцветные знамена были видны во всей красоте — а для того, чтобы найти цели.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:41 | Сообщение # 104 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Дафан уже видел имперских солдат раньше, и стычки с теми двумя маленькими отрядами подсознательно создали у него представление о том, на что будет похож бой. Теперь он понял, насколько ошибался. Фары грузовиков у пруда казались тусклыми, как свечи, по сравнению с этим множеством прожекторов, а сами грузовики выглядели лишь игрушками по сравнению с оружием и техникой, оказавшимися перед ним сейчас.
Здесь тоже были грузовики — и казалось, их было столько, что они заполняли весь горизонт — но были и другие машины, гораздо более крупные и странные. И были пушки. Даже до того, как они открыли огонь, Дафан понял, как много здесь пушек, и какой ураган огня они обрушат на атакующего врага.
«Это безумие!», внезапно подумал он, и его сердце содрогнулось. «Мы всего лишь люди на лошадях, и у многих из нас нет ничего кроме копий. А они… они — Империум!»
В первый раз он начал по-настоящему понимать, что такое Империум, и что это значит в действительности, и почему это столь страшный враг даже для таких могущественных людей, как Гавалон Великий, которые с детства были более чем просто людьми, и владели таким ужасным оружием, как Знамя Губительного Ока и Рог Агонии.
А потом пушки начали стрелять — все сразу, и их грохот ударил по его ушам. К ослепительному свету прожекторов добавились многочисленные вспышки выстрелов, и воздух разорвали взрывные волны и жар от бесчисленных разрывов. Казалось, просто невозможно, чтобы хоть кто-нибудь смог прорваться сквозь эту огненную бурю невредимым, и Дафан не сомневался, что очень многие из его спутников были убиты мгновенно, но он все еще мчался вперед, и продолжал скакать сквозь огонь, хотя на него хлынул ослепляющий свет прожекторов, и пылающий шторм угрожал поглотить его.
Когда Дафан в первый раз выстрелил с седла, отдача едва не сбила его с коня, но он, качнувшись, выправился и продолжал стрелять снова и снова.
Он не мог разглядеть людей во мраке за прожекторами, но все равно стрелял, опрометчиво предполагая, будто врагов так много, что даже случайные выстрелы могут найти цель.
Он не видел знамени Абдалкури, но знал, где был раб-колдун — точнее, где он должен быть, если ужасный первый залп не разорвал его — и ощутил жар адского пламени, которое извергло его магическое знамя. Глаза Дафана, хоть и ослепленные светом, заметили неожиданно изменившийся цвет белого сияния, а его оглушенные уши все же смогли услышать громкий треск огня в воздухе и вопли жертв волшебного оружия.
Дафан продолжал стрелять из своей трофейной винтовки, то туда, то сюда, а его лошадь, повернув, стала скакать по-другому. Животное больше не мчалось вперед галопом, но и не останавливалось; оно плясало и прыгало, и ритм его копыт был подобен танцу. Это создание обладало обманчивой внешностью, но чтобы создать оптическую иллюзию у врагов, оно должно было двигаться. Оно не могло стоять неподвижно — и Дафан был рад этому, ибо, когда вокруг повсюду бушевала смерть, сама мысль о неподвижности была невыносима.
Стоять неподвижно в таком аду означало ждать смерти, напрашиваться на смерть, смириться со смертью. А Дафан еще не был готов смириться со смертью, ибо его целью было убивать врагов, заставить их заплатить за его смерть как можно дороже.
И если Дафан еще раньше, по его собственным ощущениям, словно выскользнул из времени, то теперь он как будто вырвался из пространства. Он потерял чувство места, утратил связь с ним, и казалось, мог быть где угодно в безбрежном кипящем смятении боя, хотя едва ли он мог проникнуть глубоко в расположение позиций противника. Он больше не был уверен, был ли он крошечным карликом, или, может быть, чудовищным великаном, или сияющие огни, создавшие словно бесконечную клетку света вокруг него — были они светлячками или солнцами? Было изумительно легко мысленно представить себя крылатым гигантом, воспарившим высоко над битвой, упиваясь всем ее чудесным пламенем и всею яростью, поглощая души убитых, словно они были хмельным напитком, опьяняющим вином жертвоприношения.
Теперь, когда звезды стояли в небе неподвижно, было потрясающе просто забыть, что он был ничем, отрицательной или мнимой величиной; и увидеть не-себя несравненно более великим, чем он мог когда-либо стать; не-себя, в чьем одном лишь оторванном пальце было больше разума, чем в любом глупом человечишке; не-себя, которому было достаточно лишь приложить ухо к его плечу, чтобы заразить его скверной, которая пожрет его душу; не-себя, который был все еще лишь на полпути к Великой Метаморфозе; который, словно эмбрион, лежал в сердце мира, не две сотни лет, но две тысячи, и теперь вырос, чтобы сгореть — сгореть всего за одну секунду, но так ярко, так ярко…
Он разрядил винтовку и снова перезарядил, и вдруг обнаружил, что может разглядеть силуэты людей во мраке: людей, которые не видели его, или хотя бы то расплывчатое цветное пятно, которое маскировало его, и не могли прицелиться в существо, подобное ему.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 19.08.2013, 17:41 | Сообщение # 105 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Он выстрелил и попал одному в рот, разорвав его челюсть в клочья.
Он выстрелил еще и увидел, как его пуля попала человеку в бедро, пробившись сквозь жир и мышцы и разорвав бедренную артерию.
Он выстрелил еще и увидел, как его пуля срикошетила от пластины стальной брони и попала снайперу в глаз, которым он смотрел в прицел.
Он выстрелил еще и увидел, как человек выронил лазерный пистолет и вцепился в живот, словно, пытаясь удержать внутренности, он мог удержать вытекавшую из него жизнь.
Он выстрелил еще и увидел…
Он увидел, как тень невероятно огромных крыльев упала на поле битвы, и понял, что Сатораэль действительно пришел, но не для того, чтобы помочь армии Гавалона, а чтобы насытиться ее безумным жертвоприношением, чтобы пировать душами убитых, и поглощать, и поглощать…
И Дафан понял, что имел в виду Гавалон — хотя он не мог этого знать — когда сказал, что одно несомненно: Сатораэль придет, и победа Гавалона станет победой демона.
А потом его конь рухнул под ним, и Дафан упал — на этот раз куда более болезненно, чем во время стычки у фермы. Он упал в тень этих ужасных крыльев, во тьму, которая почти позволяла ему снова видеть, в воздух, настолько тихий, что он снова почти мог слышать…
Он хотел бы полежать немного, секунду или две, чтобы собраться, но времени не было. Повсюду вокруг мелькали маленькие тени: враги, которые, несомненно, убьют его, если он первый не убьет их. Ему пришлось использовать свою винтовку как посох, чтобы парировать удар меча, а потом — как дубинку, чтобы нанести ответный удар, и он знал, что бой будет продолжаться, пока он не погибнет, и, когда он упадет, то уже не поднимется.
Он подумал, что стало с Гавалоном и всей той магией, которую колдун так старательно берег для этого ужасного дня: Знамя Губительного Ока, Рог Агонии и столько всего еще.
Он парировал еще один выпад мечом и снова ударил в ответ. Он ощутил силу удара и понял, что, должно быть, покалечил кого-то, но убийственная мощь, которой он владел так недолго, теперь ушла; он остался один, без коня, потрясенный и ошеломленный. Вокруг было так много врагов, а у него осталось так мало сил…
Он ударил еще и еще, но ни во что не попал.
Потом он получил удар в спину и свалился.
Секунду он еще стоял на коленях, его руки были все еще протянуты вверх, словно они были крыльями, которые могли поднять его в небо, спасти из этой бездны смерти — но они не были крыльями, и Дафан рухнул на землю.
Он свалился лицом в грязную лужу. Он знал, что грязь смешана не с водой, а с кровью, потому что дождя здесь не было уже много дней.
«Интересно, что сейчас делает Гицилла?», подумал он. «Я молюсь всем богам, чтобы она была жива и невредима».
Глава 24
ГИЦИЛЛА осторожно подкралась к обломкам летающей машины.
Самолет снижался под таким углом, что мог бы совершить безопасную посадку, если бы земля была более подходящей для посадки. Тот, кто им управлял — или не совсем управлял — смог избежать наиболее густых зарослей, но как только колеса шасси коснулись земли, их шины лопнули. Одно колесо оторвалось, и левое крыло пропахало землю. Корпус машины резко развернуло, и крыло разломилось. После этого от удара раскололся сам корпус, и начал разваливаться, его части посыпались в разные стороны.
|
| |
|
|
