|
Ангел Экстерминатуса Грэма Макнилла
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:41 | Сообщение # 76 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Он шествовал мимо каркасных зданий, словно грозный бог войны, неся кровавую смерть всем, кто смел встать у него на пути. Тренировочные залы воссоздавали типичный город до приведения к Согласию, который был смоделирован на основе суммарных данных, собранных экспедиционными силами Железных Воинов на завоеванных планетах. По этому искусственному городу рассредоточились воины из 2-го гранд-батальона: у них был приказ не дать их кузнецу войны добраться до центра – точки, которую Галион Каррон выбрал для наилучшей оценки того, как Беросс адаптируется к своему новому механическому телу.
Сам кузнец войны считал, что не очень хорошо.
Боли он не чувствовал – но не чувствовал и того неистового желания проливать кровь, которое охватило его на полях смерти Исствана. Попадание более тяжелого снаряда заставило его качнуться назад, но и это было всего лишь реакцией, а не чувством. Развернувшись вокруг оси, он увидел, что из укрытия выходят несколько Железных Воинов, один из которых в спешке перезаряжает еще дымящуюся переносную ракетную установку. Как он и ожидал, они двигались слаженно, но он все равно навел на них роторную автопушку. Тяжелое оружие выплюнуло беглую очередь, и трое из воинов упали. Брызги их крови окрасили воздух алым, но остальные продолжали наступать.
Рыкнув, Беросс затопал им навстречу по обломкам, усеивавшим тренировочный полигон. Шаги выходили короткие, скорость была маленькой, и атака получалась явно без той ярости, которую он когда-то проявлял в смертной оболочке. В корпус попал еще один снаряд, но броня рассеяла большую часть удара.
А потом он настиг врага.
Сокрушительный взмах молота отбросил двоих воинов, расколов их доспехи. Третий упал на колени от следующего удара, но четвертый умудрился ударить в ответ, и системы дредноута отметили эту атаку как результативную, но для Беросса она значила не больше, чем цифры на инфопланшете. Датчики угрозы подсказывали, что еще несколько противников заходят с тыла, и он повернул верхнюю часть корпуса на сто восемьдесят градусов, чтобы взять их на прицел пушки.
Системы зарегистрировали сильный удар по верхней броне, но едва он успел осознать эти данные, как внутренний дисплей покрылся мелкими трещинами от еще одного мощного толчка. Силовой кулак или громовой молот. Что-то очень разрушительное и очень опасное. Беросс наклонился в сторону, стараясь стряхнуть с себя врага. Другие продолжали обстреливать его с флангов, но этих противников он игнорировал: важны были только эти гулкие удары по его верхней броне, каждый из которых звучал как раскатистый звон колокола.
Он не мог стрелять под таким углом и потому врезался металлическим корпусом в стену ближайшего строения с такой силой, что на экране высветились индикаторы множественных повреждений, но противник держался цепко и упорно. Беросс шатался из стороны в сторону словно пьяный – или как один из тех несчастных калек, чья нейронная сеть была слишком сильно поражена для того, чтобы выдержать перенос в железное тело. Очередной удар, а затем еще один. Беросс взревел, и его аугмиттеры транслировали крик на десятке частот до тех пор, пока он не понял, что может использовать эту энергию, чтобы пропустить разряд электрического тока по своему корпусу. Мысленным приказом он заставил внутренние генераторы накапливать мощность, но последний удар системы оценили как критический.
– Прекратить боевые действия, – скомандовал Каррон по воксу на общем канале 2-го гранд-батальона.
Стрельба начала ослабевать, а потом и вовсе стихла. Беросс развернулся, чтобы посмотреть на воина, который спрыгнул с его верхнего панциря. Доспех того был покрыт пылью, желто-черные шевроны на наплечниках покрылись царапинами, от которых облазила краска. К бедру воина магнитным зажимом был прикреплен болтер, а на руке его действительно оказался силовой кулак, тыльная сторона которого еще мерцала в мареве разрушительной энергии.
Беросс наклонился к воину.
– Ты кто? – Металлический скрип в собственном голосе вызывал у него отвращение.
Прежде чем ответить, воин расстегнул замки шлема и, сняв его, зажал подмышкой.
– Грендель. Кадарас Грендель, 16-я рота.
– А ты упорный.
– Я делаю то, что должен. – У Гренделя было гладкое, ничем не примечательное лицо; длинные черные волосы были заплетены в косы и уложены на голове в замысловатый узор. – Сверху вы уязвимы: там тоньше броня, и если враг сумеет туда добраться, дредноут станет беспомощным как младенец.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:41 | Сообщение # 77 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Даже в нынешней своей изоляции от прямого человеческого общения Беросс уловил, с какой самоуверенной надменностью держится этот воин, а сравнение вызвало у него рык недовольства.
– Я кузнец войны Четвертого легиона, и я далеко не беспомощен.
– Как скажете, но если бы Галион Каррон не прекратил бой, я бы выдернул ваши останки через крышу корпуса.
Беросс потянулся к Гренделю молотом и поднял того с земли, держа перед собой так, словно раздумывал, как лучше его раздавить. Он ожидал, что воин станет сопротивляться, но Грендель просто смотрел на него с невозмутимой уверенностью, которая Бероссу даже нравилась.
– Он прав, милорд, – сказал Каррон. – Сверху вы уязвимы.
– Может быть, – признал Беросс и разжал хватку. – Но только безумец посмеет подойти ко мне так близко. Не думаю, что это слабое место – повод для беспокойства.
Каррон обошел дредноута, оценивая степень повреждения погнутых пластин его брони. Серво-рука постукивала по металлу, по эхо-признакам судя о состоянии внутренних структур и взаимодействуя во востренными системами невыразимо сложных механизмов, которые позволяли плоти и железу слиться в единое целое.
– Вы все еще мыслите и сражаетесь как смертный, – сказал затем Каррон, встав перед Бероссом. – Но теперь вы нечто гораздо, гораздо большее. Вы – повелитель битвы, бог из железа и плоти, который царит на поле боя. Никто не устоит перед вашей мощью, но есть способы убить даже бога.
– Верхняя броня, – напомнил Грендель, сжимая кулак.
– Это только один из них, – отрезал Каррон. – Вы можете топтать пехоту, разрывать их слабые тела на части, презирать этих жалких червей, как они того заслуживают, но не думайте, что вы неуязвимы для их оружия. Убивайте их всех, но помните: они могут дать сдачи.
– Этого я не допущу, – пообещал Беросс.
Глава 10
Не во тьме / Самый сложный ключ / Нижние пути
Он был призраком. Черным фантомом, летящим в тишине. Он был врагом света, перемещающимся лишь в погребальном сумраке корабля, другом тьмы и братом тени. Его бесшумность и незаметность должны были быть невозможны: слишком большое тело и слишком громоздкая броня для того, чтобы двигаться скрытно, но Никону Шарроукина тренировали лучшие мастера тени на Шпиле Воронов.
Он растворился в тенях.
Шарроукин шагал от тьмы ко тьме, и тени открывались ему, приветствуя как брата. Он предугадывал движение света, когда они приближались и уходили, вливаясь еще глубже в черноту. Немногие умели растворяться в тенях, как Шарроукин, ибо лишь самым одаренным из детей Освобождения удавалось избегать света достаточно долго, чтобы на них обратили внимания мастера. Вдоль коридоров «Сизифея», через сводчатые оружейные залы, мимо групп тренирующихся бойцов, в глубины машинного отделения двигался он, никем не замечаемый.
Его доспех был составлен из многих частей – из пластин, взятых от мертвых, а тише мертвых нет никого. С первых дней в лабиринтах Шпиля Воронов он учился приглушать шум, сначала с помощью тряпок и комьев земли, потом с помощью акустических поглотителей и мастерства. Хотя его броня была собрана из того, что нашлось, она подходила ему лучше, чем что-либо, что он носил, когда был с Девятнадцатым легионом.
Сабик Велунд помог ему собрать ее, но тайные ритуалы тишины он совершил один, как и полагается каждому корривану, заслужившему ранг быстрокрылого. Каждый воин бесшумно двигается своим путем, и каждый воин обладает собственным пониманием пустоты между звуками, что позволяет ему их занимать.
В помещениях космического корабля стать призраком было просто. Его звуки были многочисленны, громки и предсказуемы: скрипы и стоны каркаса, гнущегося при перемещении, ритмичный пульс двигателей, разговоры экипажа и наполовину слышный, наполовину воображаемый шум горячего нейтронного потока с внешней стороны корпуса. Множество звуков, множество мест, где можно спрятаться.
Даже слишком просто.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:41 | Сообщение # 78 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Все воины тени должны были проходить испытания, поскольку без настоящих испытаний способность растворяться терялась. Только став тенью, воин мог двигаться сквозь них, не выдавая себя. Только когда на него по-настоящему охотились, мог он достичь того состояния, которое позволяло раствориться, добившись идеального камуфляжа. Эта защита не была совершенна, разумеется, и невидимых воинов не было, но для Шарроукина тень была таким союзником, что он был все равно что невидим.
Немногие на «Сизифее» обладали охотничьим мастерством, достаточным, чтобы выследить воина из Гвардии Ворона, поэтому он рисковал и выбирал пути, на которых возможностей спрятаться было меньше всего. Он прервал бег по кораблю и скрылся под потолком проходного коридора, обхватив пальцами изгибающиеся трубы. Шарроукин проследил, как под ним прошли два воина из Железных Рук. Ветераны-морлоки.
Сильные, суровые, отважные, сумевшие выжить.
Сумевшие выжить, как и он.
Нет, не как он, у Железных Рук было кое-что, чего у Шарроукина не было.
У них были узы братства. А Никона Шарроукин был один.
Шарроукин, спасенный из предательской бури Сабиком Велундом, избежал резни на Исстване-V, пройдя на волосок от гибели. Он был смертельно ранен, пути с планеты не было, и ему удалось спастись лишь вместе с травмированными произошедшим воинами Десятого легиона. Железные Руки хотели сражаться, погибнуть вместе со своим побежденным примархом, но Ульрах Брантан отдал последний приказ: уйти, перегруппироваться, выжить.
Дать отпор.
Шарроукин плохо помнил те первые дни, слишком тяжелы были раны, слишком сильно повреждено тело. Но неизменно вспоминался некто с резким голосом, склонившийся над ним в апотекарионе на корабле, куда его принесли.
– Ты не умрешь, Гвардеец Ворона, – произнес тогда голос. – Не позволяй слабой плоти предать тебя, особенно после того, как ты столько пережил. Я получил удар от Фениксийца, но до сих пор жив. И ты также будешь жить.
Голос не допускал ослушания, и он подчинился. Шарроукин выжил и излечился, но он был один, он был отрезан от своего легиона и не знал, что случилось с его генетическим отцом.
Железнорукие знали, что их примарх мертв, и это сделало их твердый дух несгибаемым. Но Шарроукину не было известно, что случилось с Кораксом. Спасся ли он после резни или стал чьим-нибудь кровавым трофеем, прибитым к штандарту – тотемом, как голова Ферруса Мануса?
Определенность дарила спокойствие и силу, некую уверенность, могущую излечить шрамы на сердце, но Шарроукину, для которого судьба его примарха оставалась загадкой, приходилось существовать в сумеречном чистилище, метаться между надеждой и отчаянием, а воображение рисовало ему все более ужасные картины того, что произошло с его потерянным отцом, и он все сильнее падал духом.
Было ли лучше не знать, что случилось с Кораксом? Будет ли легче, если он узнает, что тот мертв?
Он уже много месяцев размышлял над этими вопросами, но к ответу так и не приблизился. Лишь определенность даст ему облегчение, но у разрозненных останков их легионов определенности было немного.
Морлоки двинулись дальше, не заметив его, и Шарроукин бесшумно спрыгнул на палубу. Он вынул из ножен идеально скользящий гладий, не издав ни звука, и проследовал по коридору, выискивая клочки тени, в которых смертные глаза не заметят большей черноты, исследуя все закутки благородного корабля.
Шарроукин почувствовал, что воздух похолодел, и понял, что приближается к апотекариону. Его органы чувств были настроены улавливать микрозвуки, предвосхищавшие движение и присутствие, поэтому он услышал шепот, обозначавший, что кто-то приблизился к двери с другой стороны. Он прыгнул к противоположной стене, оттолкнулся от нее и зацепился за переплетение изогнутых труб: шипящих железных и обвисших резиновых. Он влился в прячущую его темноту, став частью теней и понизив производительность доспехов – превратившись в черного призрака во мраке. Дверь отъехала в сторону, выпустив клубы холодного воздуха и скрип соприкасающихся броневых пластин. Звуки доспехов с противоположного конца коридора за дверью поведали Шарроукину, что вход в стазис-камеру Брантана охранял Септ Тоик. По решетчатому полу загремели шаги, и Шарроукин знал, что из коридора выйдет Атеш Тарса, еще до того, как тот действительно показался, осунувшийся и изможденный.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:42 | Сообщение # 79 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Апотекарий Саламандр остановился, чтобы потереть основаниями ладоней алые глаза, в которых Шарроукину было так сложно что-либо прочитать. В них не было зрачков или отметин, позволявших судить о характере, и они были пусты, как линзы легионерского шлема. Он устало выдохнул, когда дверь закрылась, и Шарроукина охватило сочувствие к Саламандру.
На нем лежала обязанность сохранять жизнь мертвому, и он должен был продлевать агонию воина, который заслуживал покой и конец своих страданий.
Тарса посмотрел наверх и улыбнулся.
– А пол чем не нравится?
Шароукин так удивился, что едва не лишился опоры.
Сомнений быть не могло, Тарса смотрел прямо на него. Гладий в руке задрожал, глубоко укоренившиеся инстинкты приказывали ему упасть на обнаружителя и убить, но Тарса не был врагом. Поэтому Шарроукин вложил короткий меч в ножны и спрыгнул на пол. Выпрямившись, он склонил голову набок.
– Ты меня увидел, – сказал он.
– Разумеется, – ответил Тарса. – Иначе к кому бы я обращался?
Шарроукин посмотрел в красные глаза Тарсы, пустые, как полированный гранат, но не разглядел в них никакой аугментики, которая могла бы объяснить, как Тарса сумел его увидеть. Шарроукин был скорее заинтересован, чем раздражен, хотя тот факт, что его так легко заметили, и задевал профессиональную гордость.
– Обычно меня не так просто обнаружить, – сказал он.
– Не сомневаюсь, – согласился Тарса. – Но когда видишь, как Огнерожденные, немногое может ускользнуть от внимания. Особенно в темноте.
– Все легионеры хорошо видят в темноте, – сказал Шарроукин.
– Но не так, как мы, – ответил Тарса, повернулся и продолжил свой путь по коридору. – Пройдешься со мной?
Шарроукин кивнул и поравнялся с апотекарием, неосознанно подстраиваясь под темп его шагов, чтобы скрыть шум собственных.
– Тяжело тебе, наверное, – сказал Тарса. – В смысле, быть здесь. На корабле чужого легиона.
– Он и для тебя чужой, – указал Шарроукин.
– Я знаю. Мне тяжело, так что я предположил, что тяжело и тебе, – сказал Тарса, и Шарроукин обратил внимание, что их путь вел в трапезную «Сизифея».
– Это сложно, – признался он, благодарный за понимание. – Я один и не знаю, что происходит за этими стенами. Мне... непросто быть вдали от Тьмы.
– Тьмы?
Шарроукин коснулся белокрылой хищной птицы на наплечнике.
– Неофициальный термин, который порой используют в моем легионе, когда мы собираемся в любом количестве.
– А, ясно, – кивнул Тарса, сдержанно улыбнувшись. – Легионерский жаргон. У нас тоже есть подобные слова, порожденные обычаями семи городов-святынь.
– Назови мне какое-нибудь, – попросил Шарроукин.
– Хорошо, – сказал Тарса и помолчал, думая, о чем рассказать. – Люди Гесиода когда-то использовали фразу «Адский рассвет», обозначая время, когда пепельные облака расступались, и начинало светить солнце.
– Что оно значит?
– Адский рассвет возвещал о приходе сумеречных призраков.
– Сумеречных призраков?
– Темный род эльдар, – пояснил Тарса. – В этот зловещий час они приходили, чтобы грабить и порабощать. Они забирали мужчин, женщин и детей в качестве добычи для своих пыточных кораблей, но в конце концов Вулкан разбил их в великой битве у врат Гесиода и навеки изгнал с нашего мира. Адский рассвет всегда был временем, которого страшились, но когда с их набегами было покончено, Саламандры сделали этот термин своим. Теперь так называется наша тактика развертывания, внезапный удар в центр вражеских сил.
– Мне нравится, – сказал Шарроукин.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:42 | Сообщение # 80 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Тарса с признательностью кивнул. Когда они дошли до трапезной, он протянул Шарроукину руку, и тот благодарно взял ее.
– Ты не один, брат, – сказал Тарса. – Железные Руки видели, как погиб их генетический отец, и это дало им новую цель. Но мы с тобой? У нас есть только выжженая земля и неопределенность.
Феликс Кассандр зажмурился и попытался отстраниться от влажных, животных звуков, которые издавал Наварра. Когда-то он думал, что легионер может вынести любую боль, но за время, проведенное в вивисектории апотекария Фабия, он убедился, как наивен был раньше. Он обнаружил, что уже не был способен ощущать ход времени, ибо в безнадежном мраке этого обиталища проклятых никогда ничего не менялось. Наркотики и боль делали его пассивным, обволакивали в пелену искаженного восприятия. Он существовал в загробном мире криков, смеха, плача и мясницкого звука лезвий, режущих плоть. Порой он видел, что происходит, и жалел, что видит. Порой его изображение рисовало ему куда более яркие картины.
В вивисектории занимались дьявольскими операциями, здесь Фабий и его покрытые плотью сервиторы отрезали конечности и заменяли их влажными кусками плоти от организмов, не имеющих ничего общего с новым владельцем. Наварра стал испытательным стендом для самых разнообразных конечностей: задних лап, покрытых рыжеватым мехом, насекомьих ног с пружинами, рук-клинков с хитиновым панцирем, ампутированных у какого-то огромного арахнида, гибких щупалец со ртами, усеянными иглоподобными зубами и истекавшими кислотной желчью.
После каждого физиологического отторжения Фабий раздраженно шипел и отделял негодную конечность, чтобы сжечь ее. Омерзительное устройство, свисавшее с потолка, как будто наблюдало за Кассандром и мечущимся в путах Наваррой, роняя на пол капли тошнотворной черной жидкости, где те извивались, как склизкие черви, жидкие, но живые, пока не стекали в забитый кровью сток.
Но и Кассандра Фабий не обходил вниманием.
В то время как разрушенное тело Наварры стало идеальным каркасом для новых, необычных частей тела, излечивающееся тело Кассандра превратилось в полноценную биологическую фабрику, в которой Фабий тестировал свои изобретения на клеточном уровне. Болезнетворные микроорганизмы, ретровирусы, расщепители генов и бактерии широкого спектра действия шприцем вводились ему прямо в сердце, а результаты наблюдались и фиксировались.
В теле Кассандра текли раскаленные реки зараженной крови; каждая загрязненная вена и переполненная ядом артерия несла микроскопических вредителей, пытающихся разрушить его на генетическом уровне. Но все попытки оканчивались неудачей, ибо великий технобиологический труд Императора был слишком искусен и слишком сложен, чтобы его можно было уничтожить синтетическими болезнетворными организмами, созданными простыми людьми – как бы изобретательны они ни были. Но хотя генетически улучшенный организм Кассандра восстанавливался после каждой атаки, боль, сопровождавшая тяжелую вирусную войну, в которой он был полем битвы, оказалась почти непереносима. Он потерял ход времени в приступах горячечных галлюцинаций, мучительных спазмов и яростных лихорадок, после которых к раскаленной коже нельзя было прикоснуться.
После каждого успешного сопротивления едва ли что-либо в теле Кассандра, опустошенном и обессиленном, напоминало о том, как величественно оно было раньше, но оно все еще было способно восстанавливаться благодаря питательным жидкостям, вводимым в организм, и готовить его к следующей атаке. Тело могло излечиваться практически бесконечно, но разум не выдерживал постоянной боли. Однако всякий раз, когда Кассандр чувствовал, что разрушенное сознание подходит ближе к пропасти безумия, он удерживал себя силой ненависти к чудовищному хирургу, подвергавшему его этим ужасам.
Фабий находил немалое удовольствие в страданиях, которые причинял, уточняя у него характер боли и спрашивая об ощущениях в местах, где локализовалась инфекция. Кассандр ничего ему не отвечал, и злое, разочарованное выражение на лице Фабия было его единственным утешением в этом царстве мучений.
– Рано или поздно ты сломаешься, – сказал Фабий. – Все оказавшиеся здесь ломаются, даже те, кто приходит сюда по собственной воле. Хотя надо отметить, что ты держишься дольше большинства.
Кассандр на мгновение испытал гордость.
– Интересно, почему так, – протянул Фабий.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:43 | Сообщение # 81 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Тут Кассандр опять потерял сознание, и очнулся через неизвестное время от криков Наварры, у которого Фабий вынимал второе сердце и заменял его чем-то блестящим, пульсирующим, больше похожим на организм, чем на орган. Наварра не мог молотить конечностями от боли, у него их не было, но его крики ясно свидетельствовали о немыслимой агонии, которую он испытывал.
В конце концов Наварра затих. Теряя сознание, он дышал прерывисто и хрипло от скопившейся слизи. Кассандр видел, что грудь его брата-легионера под фиксирующей клеткой была исполосована неровными шрамами, свежими и инфицированными. Кожа на ребрах ритмично поднималась и опускалась, словно под плотью ползали отростки, ищущие что-то. Кассандра едва не стошнило, когда он представил, как в его тело зашивают чужеродного паразита.
Фабий поднял голову от своей работы. Он стоял спиной к Кассандру, но несколько покачивающихся лап на его спинном устройстве были направлены в его сторону. Кассандр не сомневался, что они предупредят сумасшедшего хирурга, если он хотя бы попытается что-то предпринять.
Но после неизвестного отрезка времени, прошедшего с того момента, как его принесли сюда, после всех этих несчастных криков от боли мысль, что против Фабия нужно что-то предпринять, перестала быть абстракцией и превратилась в возможный план. От его конвульсий и безумных метаний ремни так ослабились, что теперь, если ему представится возможность, он, возможно, сумеет разорвать их.
При одной лишь мысли о том, как он сломает своему мучителю шею, на душе потеплело от радости. Ему достаточно будет освободить одну руку, и тогда он легко сможет снять остальные путы. Он слегка пошевелил рукой, чувствуя, что один ремень, раньше крепко привязывавший его к столу, стал чуть податливее.
Фабий, ухмыляясь как скелет и лениво почесывая острый подбородок черным, похожим на коготь ногтем, повернулся к нему и заговорил так, словно с их последней беседы совсем не прошло времени.
– Возможно, твоя выносливость как-то связана с уникальным геномом твоего легиона. Что если твоя непреклонная надежность вплетена прямо в твое геносемя? Что если эта черта характера сознательно выведена в тебе, внедрена при создании? Может, так? Как ты думаешь, Феликс?
Кассандр не помнил, чтобы называл хирургу свое имя, но, возможно, он прокричал его в помрачении, вызванном инфекцией.
– Я не знаю, – ответил он. – Я не апотекарий.
– О, мне это известно, – сказал Фабий, по-дружески хлопнув его по плечу и заставив ахнуть от боли. Все болевые рецепторы вывелись прямо под поверхность кожи и стали передавать ужасные, чрезмерно сильные ощущения – то был побочный эффект «лекарств» Фабия.
– Зачем? – проговорил Кассандр. – Зачем ты это?..
– А почему бы и нет? – парировал Фабий. – Особенно теперь, когда Хорус заставил Альфария передать мне тайные знания, столетиями спрятанные в самых глубоких хранилищах Императора. У меня есть все элементы, которые нужны, чтобы открыть дверь к невообразимым сокровищам. А ты будешь моим ключом. Подумай только, мы будем вместе стоять у истоков новой расы сверхлюдей, куда более великих, чем ничтожества, которых Император сделал из нас. Мы будем богами, высшими созданиями, всемогущими и бессмертными.
– Ты безумец, – прошипел Кассандр. – Как ты вообще мог быть одним из легионеров?
– Безумец? – усмехнулся Фабий, наклоняясь к нему. – Я создам расу богов, а ты смеешь называть меня безумным? Я стану прародителем для расы сверхлюдей, божественно совершенных созданий, в сравнении с которыми воины Императора будут казаться примитивными обезьянами.
– Нет, – ответил Кассандр, сжимая кулак. – Не станешь.
Фабий засмеялся – словно слабый, грубый хрип вырвался из запыленных труб, давно уже не передававших такого звука.
– И кто же меня остановит, Феликс Кассандр? Ты?
– Да, – ответил Кассандр и с полным ненависти ревом оторвал руку от стола.
Бицепс переполнила бурлящая сила, и он ударил кулаком по челюсти Фабия. От удара апотекарий прокатился по полу вивисектория. Он упал неудачно: ударился виском о край разделочного стола, приземлился на согнутые ноги и оказался прижат к полу весом собственного паразита-Хирургеона. Кассандр, не тратя времени, напряг вторую руку и, используя прилив адреналина и грубую силу, быстро освободил ее.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:43 | Сообщение # 82 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | В голове гудело из-за внезапного движения, а сердце в груди горело, как раскаленное, от нагрузки. Существа, закрепленные на потолочном хирургическом устройстве, одновременно завопили в слепом страхе и ярости. Фабий оправился от удара и криком позвал сервиторов, но Кассандр уже освободил ноги и спустил их со стола.
Он был слаб, но все же достаточно силен, чтобы сделать то, что требовалось.
Фабий поднялся и принялся отступать от Кассандра, нетвердо шагавшего к нему. Его бледное лицо превратилось в кровавую маску, черные глаза сверкали, как куски угля на снегу. Однако он улыбался. Справа от Кассандра метнулась тень, и что-то вонзилось в его бок: гибкая как щупальце лапа уколола его иглой.
Кассандр схватил лапу и оторвал ее от существа; хлынула солоноватая кровь и химическая отработка. Оно завыло, и он развернулся на пятках и ударил кулаком в центр создания. Под его рукой заизвивались скользкие кабели артерий, теплые и омерзительно пульсирующие, как живые. Кассандр потянул на себя моток блестящих потрохов, из разорванного тела хлынул поток вонючих жидкостей, и подвешенный монстр затих, когда умерла подсоединенная внутренняя система его чудовищного тела.
Фабий пятился от Кассандра, но тот следовал за сумасшедшим апотекарием на нетвердых ногах. Ненависть подталкивала его, однако изнуренность и усиливающаяся боль крали его силы каждой минующей секундой. Кассандр шел за Фабием, пошатываясь и чувствуя, как текут по организму яды. Но, что странно, их действие начало ослабевать, и он обрадовался маленькой победе.
– Твои яды больше не работают, – прошипел он. – Ты выработал у меня иммунитет.
Фабий отступил в дальний угол комнаты, где свет не разгонял тени.
– Бежать некуда, апотекарий, – сказал Кассандр.
Фабий не ответил; он протянул руку в тень и взял что-то, висевшее на стене.
Это был меч – грубый клинок с обтесанным кремниевым лезвием и золотой рукоятью. Он странно отражал свет, будто был покрыт алмазным напылением, а у лезвия были обиты края, и оно казалось слишком коротким для своей рукояти.
– Знаешь, что это? – спросил апотекарий, и в голосе его вдруг возникла не понравившаяся Кассандру уверенность.
– Мне все равно, – ответил Кассандр. – Я все равно могу убить тебя, с мечом ты или без меча.
– Это анафем, – сказал Фабий, поворачивая клинок и поднимая его близко к губам. – Меч кинебрахов, сразивший великого Хоруса.
– Это просто меч, – сказал Кассандр, кидаясь на Фабия.
Апотекарий прошептал что-то, что он не услышал, и попытался ударить его мечом. Взмах был неудачный, Кассандр легко отразил его предплечьем. Клинок скользнул по плечу, оставив на коже порез. В царапине собралась крохотная капля крови, но Кассандр уже оставил меч позади и обхватил руками горло Фабия.
Он ударил его об стену, и меч упал на пол. Хирургеон ожил, членистые лапы принялись колоть его плечи лезвиями, щелкающими клещами и инвазивными буравами, с ран брызгала кровь, но боль только подгоняла Кассандра. Фабий ухмыльнулся, жилы в его шее напряглись как стальные тросы, в уголках рта собралась перемешанная с кровью слюна, а черные глаза на мертвенном лице выпучились. Судя по всему, он наслаждался, задыхаясь до смерти.
Кассандр плюнул ему в лицо, а мгновение спустя он стоял на коленях и кричал.
По всему его телу прошла вспышка немыслимой агонии, распространяясь от ничтожной царапины на плече и погружая его в боль, какой он раньше не знал. Его кровь горела, его органы лопались, его кости раскалывались в порошок. Тело Кассандра подвергалось всем мыслимым болям, самым жестоким мучениям, самым бесчеловечным пыткам. Они накладывались друг на друга и приумножались, разрывая его на куски, разламывая его на составные части и каждой этой части доставляя те же муки.
Кассандр перекатился на спину, содрогаясь от тошноты, трясясь, обливаясь потом, крича.
– Восхитительно, правда? – сказал Фабий. – Сначала я думал, что разум в мече был абсолютно безумен, что он мог только убивать. Но я обнаружил, что страдание ему тоже нравится, и характер его воздействия можно менять, если знаешь, как попросить.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:43 | Сообщение # 83 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | – Убей меня, – процедил Кассандр сквозь красные от крови, сжатые зубы.
Фабий покачал головой.
– Нет, это был просто урок. Ты слишком ценен, чтобы тебя убивать, хотя и не настолько, чтобы не позволять тебе мучиться.
Боль начала ослабевать, но Кассандр все еще не мог двигаться. Его болевой порог остался так далеко, что он не сумел был подняться, даже если бы сам Император приказал ему. Он дрожал, хныча как новорожденный, а между тем над ним нависли тени. Обернутые в плоть сервиторы, с издающими статичный шум ртами, с зашитыми глазами, с лоскутными телами, с не принадлежащими им конечностями, подняли его с пола, пока Фабий вешал на стену меч с кремниевым лезвием.
– Поместите его вместе с тератами, – приказал Фабий.
Велунд уже путешествовал к регионам космоса, где причудливое измерение варпа проникало в реальный мир, но в этом шторме было что-то особенное. Он занимал весь обзор на наблюдательной площадке, наполняя сводчатый отсек пеленой неестественного фиолетового света.
«Сизифей», как и большинство кораблей Десятого легиона, был предельно функционален по своему устройству, как и следовало рабочему космическому транспорту. Было занято меньше половины сервиторных станций, остальные же почернели от огня.
На платформе, которую обычно занимал магистр двигателей, стоял фратер Таматика. Магистр погиб в огне, став жертвой побочного урона от бортового залпа Альфа-легиона. Магистр артиллерии тоже был мертв, и наполовину механический Вермана Сайбус, старший из выживших ветеранов-морлоков, обслуживал аппаратуру управления огнем.
И в лучшие времена здесь не раздавалась пустая болтовня, теперь же, под неумолимым взором варпового шторма, мостик «Сизифея» стал попросту мрачен. Иначе быть не могло: слишком многие погибли здесь во время побега с Исствана, и даже Таматика удерживался от своих саркастичных шуток, когда работал на мостике.
Велунд изучал внешний край текучего шторма с наблюдательного пункта, а Кадм Тиро, стоя у капитанского управляющего пюпитра, вел их к переднему фронту вздувающегося, кипящего на краях не-света.
Большинство космических аномалий возникали и исчезали со временем, как бури над сейсмотропными континентальными плитами Медузы. Эти штормы были яростными, они разрушали поселения и уничтожали целые ветви кланов, но они были преходящими, и зная о них заранее, люди могли их пережить или избежать.
Но этот шторм казался вечным, словно он мог только расти. Если у него и была история, никто на «Сизифее» ее не знал, а в сохранившихся картографических данных было только его абсолютно непримечательное название, совершенно не передающее его пугающую неизменность. Но чем дольше Велунд смотрел на шторм, тем сильнее ему казалось, что шторм смотрит на него в ответ, будто это было злобное существо, помещенное в космос, чтобы вечно наблюдать за миром людей.
Столь ужасное явление скоро должно было заслужить яркое название, но Велунд этого делать не хотел, понимая, что дав ему имя, он даст ему власть.
Сияющий золотом орел спикировал из-под свода над мостиком и приземлился на плечо Кадма Тиро. Он встряхнул крылья, прошелестев металлическими перьями, и переступил с лапы на лапу. Даже это механическое существо, не обладавшее собственным сознанием, казалось, чувствовало, как от шторма исходит что-то пугающее. Велунд осекся. Он смотрел на факты с позиции эмоциональных предрассудков и приписывал человеческое поведение бездушному созданию. Железному отцу не пристало мыслить подобным образом.
– Есть ли какой-нибудь проход? – спросил Тиро, подняв руку и погладив птицу.
Велунд покачал головой.
– Я ничего не вижу, – ответил он. – Здесь сплошной штормовой фронт.
– Фратер Велунд, ради тебя самого я надеюсь, ты не хочешь сказать, что мы зря разгоняли двигатели сверх допустимого предела, пытаясь оказаться здесь раньше предателей.
– Я пока не знаю, – сказал Велунд, понимая, что у Тиро были основания раздражаться, но мечтая, чтобы капитан научился лучше сдерживать свои эмоции.
– Когда будешь знать?
– Когда проводник прибудет на мостик.
– Тоик, Нумен и Бомбаст уже ведут его сюда, – вклинился Таматика, надеясь отвлечь их от спора. – Мы узнаем больше, когда они прибудут. В любом случае, мы можем собрать здесь любопытные имматериологические данные. Если выживем, конечно.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:44 | Сообщение # 84 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | – Это не исследовательская миссия, Таматика, – сказал Тиро.
Таматика не успел ответить: главные двери открылись, и торжественную тишину мостика нарушили громыхающие шаги дредноута. Септ Тоик и Игнаций Нумен шли по бокам от тонкого человека в плаще, от копоти переливающемся оттенками черного. На лицо его был опущен капюшон, но не узнать манеру движения, присущую его ксеносской расе, было невозможно. Хотя он считался союзником, морлоки все же держали оружие на груди.
За проводником шел воин угрожающих пропорций, возвышающийся над остальными и закованный в тяжелую броню, которая когда-то была черной, но теперь краска почти полностью сползла под пулями и огнем. Брат Бомбаст ступал с механической тяжеловесностью, и его огромное дрендоноутское тело скрипело и протекало из многочисленных залатанных и перечиненных мест. Модернизированная ракетная установка, закрепленная на задних пластинах доспехов, была повернута вниз, но под гигантскими силовыми кулаками висел штурмболтер, а перфорированные форсунки чудовищно больших огнеметов были открыто направлены на проводника.
Проводник не был пленником Железноруких, но и полным доверием он не пользовался.
Доверием в этой галактике не разбрасывались, и раса ксеносов еще не получила у человечества права им пользоваться.
– Вот он, – прорычал Бомбаст, сжимая и вращая в гнездах когти силового кулака. Бомбаст, получивший прозвище «Карааши» в честь горы, на которую, по медузийской легенде, приземлился Феррус Манус, был воином вспыльчивым и яростным. Из-за его характера, подобного необузданному нраву вулкана, и страсти к бурным разрушениям прозвище за ним закрепилось и осталось даже после заключения в дредноутский саркофаг. Если уж на то пошло, замена смертного тела на железное только усилило его агрессивность в бою.
Проводник, сопровождаемый морлоками, встал перед капитаном.
– Капитан Тиро, – сказал он тихим, лишенным эмоций голосом. – Это честь для меня.
– Сними капюшон, – сказал Тиро. – Я не люблю, когда люди прячут лица. Это значит, что им есть что скрывать.
– Как вам угодно, – ответил проводник и откинул бархатную ткань плаща.
Их проводник был эльдар, с резкими чертами, полными губами и блестящими глазами льдисто-голубого цвета. Велунд отошел от наблюдательного пункта и встал рядом с ним.
– Как зовут это существо? – спросил Тиро.
– Его зовут Варучи Вора, – ответил Велунд. – И язык у тебя не отсохнет, если обратишься к нему напрямую.
– Я в курсе, – огрызнулся Тиро, – но я уже встречал его людей на поле боя и видел, как медузийцы гибли от их мечей. Я ему не доверяю.
– Тогда что мы здесь делаем? – поинтересовался Велунд. – Без него нам в шторм не войти.
Варучи Вора опять подал голос:
– Уверяю вас, капитан Тиро, я не желаю зла вам и вашим солдатам. Наоборот. Я хочу остановить ваших врагов не меньше, чем вы сами.
– Убеди меня, – ответил Тиро. – Велунд сказал мне, почему, но я хочу услышать это от тебя.
– Как уже говорил Сабик Велунд, я ученый, поэт и исследователь, помимо прочего. Я принадлежу к научному ордену моего народа, известному как Эбонитовые Архимсты. Мы изучаем звезды и материи вселенной, из которых все мы созданы. Я прекрасно знаю эту область космоса, ибо я первым из нас спел о ее течениях и бурях.
– Спел? – переспросил Тиро.
– Это самое подходящее слово, которое я могу подобрать для описания того, как мы обмениваемся информацией и храним ее, – ответил Вора. – Чтобы овладеть этим искусством, нужно десятки лет тренироваться в храме нашего ордена, но, полагаю, у вас нет ни времени, ни желания об этом слушать.
– Хотя бы в этом наши мнения сходятся, – сказал Тиро. – Но мне все еще непонятно, почему ты нам помогаешь.
– Воины, которых вы называете «предателями», невообразимо опасны. Не только для вашей расы и империи, но для всего живого. Они служат Изначальному Уничтожителю, хотя и не все из них в полной мере осознают, что это значит. Наши цели едины, но нам нельзя медлить, иначе враги достигнут крепости Амон ни-шак Каэлис раньше нас.
– Амон ни-шак Каэлис? Что это значит?
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:44 | Сообщение # 85 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | – «Кузница солнца и звезд» в переводе с мертвого диалекта моего народа.
– Ты сказал, у них есть проводник вроде тебя? – спросил Тиро.
– Есть, – отозвался Вора. – Отступник, изгнанный из нашего ордена. Мой брат.
– Что нужно делать, чтобы тебя изгнали из группы ученых? – спросил Верман Сайбус своим скрипучим, механическим голосом.
– О, это несложно, – сказал Таматика. – И Механикум, и Железное Братство не раз угрожали мне исключением. Опасные эксперименты, радикальные взгляды, непротестированное оружие, все такое.
– Ты столько раз пытался нас взорвать... Немного жаль, что они так этого и не сделали, – сказал Сайбус.
Губы эльдара едва заметно изогнулись в улыбке, и он продолжил:
– Фратер Таматика прав: в моем брате зародился пагубный интерес к темной стороне знания, к тому, что хранится в тайне не без причины.
– К чему? – спросил Таматика. – Приведи мне пример.
– Вы же знаете, что я не могу этого сделать, фратер Таматика, – сказал Варучи Вора. – Достаточно знать, что есть в галактике вещи, которые должны навечно остаться в прошлом. То, что находится в сердце крепости – из их числа.
– И этот отступник может привести предателей к крепости? – спросил Сайбус, не сводя с него испытующего взгляда.
– Может, но он не знает тех путей, что знаю я, – ответил Вора. – Верхние пути безопасней, но Нижние пути быстрее. С моей помощью вы обгоните ваших врагов, пройдя через пространства, не затронутые варпом, и достигнете Амон ни-шак Каэлис задолго до того, как они там окажутся.
– Наши приборы не регистрируют никаких брешей в шторме, – заметил Тиро. – Мы вообще не видим никакого входа, не говоря уж о входе безопасном.
– Ваши приборы неспособны увидеть Нижние пути, – сказал Вора. – Но они там есть.
– Капитан, – сказал Велунд. – У нас нет выбора. Мы должны позволить Варучи Вора показать нам путь.
– Ты сам сказал, что прохода нет, – рявкнул Тиро, и механический орел захлопал крыльями в ответ на эту внезапную вспышку гнева. – Он может направить нас прямо в варповый ураган и уничтожить нас.
– Может, но зачем ему это делать? – возразил Велунд. – Он тоже погибнет, и я сомневаюсь, что он выискивал нас для того, чтобы убить таким сложным способом. Железные Воины и Дети Императора скоро будут здесь, так что у нас есть два варианта: довериться ему или сдаться.
Уловка была очевидна, и Тиро мгновенно ее распознал.
– Думаешь, что можешь вынудить меня отдать нужный тебе приказ?
– Нет, но решать надо, – ответил Велунд. – И у нас нет времени на дискуссии.
Тиро раздраженно посмотрел на него, но Велунд уже знал, что капитан согласится использовать эльдарского ученого в качестве проводника. Для Железноруких сдаться было бы позором. Начатое задание не бросалось, даже при возникновении непреодолимых препятствий. Этот подход заставлял их сражаться после потери, несмотря на свое горе, под гнетом отчаяния, грозившего поглотить остатки легиона.
И все же Кадм Тиро никак не сводил взгляда с бурлящих облаков, возникавших на краях штормовых всплесков, и грозовых шквалов, сияющих зловредным светом. Он слишком хорошо знал, чем были чреваты попытки пройти сквозь столь опасные регионы космоса. Корабли избегали подобных аномалий, особенно если те проникали из неизвестной параллельной вселенной, их породившей. И внутренний голос кричал ему, что нельзя доверять корабль со всем его экипажем ксеносу, чей род был известен своей коварностью и непредсказуемостью.
Но что еще ему оставалось?
– Веди нас, Варучи Вора, – сказал Тиро. – Но знай. Если у меня хоть на миг закрадется подозрение, что ты собираешься нас предать, я прикажу Бомбасту сжечь тебя дотла. Если ты приведешь нас к гибели в этом варп-шторме, первым умрешь ты сам. Понятно?
– Предупреждение абсолютно понятно, но излишне, – сказал Вора.
– Не для меня, – ответил Тиро.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:44 | Сообщение # 86 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Глава 11
Тяжкое бремя / Додекатеон / Память тела
Более двух тысяч воинов выстроились неподвижными шеренгами перед Кроагером, и он был ошеломлен самой идеей, что они все теперь подчиняются ему. После отлета с Гидры Кордатус (вызвавшего в нем безотчетное чувство облегчения) он пытался привыкнуть к мысли, что стал кузнецом войны IV легиона, что должен теперь отдавать приказы и распоряжаться судьбами других. Раньше вся его власть над жизнью и смертью заключалась лишь в клинке цепного меча и магазине болтера – теперь же он мог обречь людей на смерть одним словом.
Какая-то часть его – меньшая – радовалась подобному могуществу, но оно неизбежно отдалит его от кровопролития настоящей битвы, а против этого восставала сама природа Кроагера. Расстаться с оружием для него значило то же, что лишиться рук или сердца. Только в жестокой мясорубке боя воин чувствует себя действительно живым, и суть этой жизни заключена во мгновениях между взмахами клинка и выстрелами.
За шеренгами воинов стояли роты бронетанковой техники: «Носороги», «Ленд рейдеры», «Мастодонты» и гибриды, которые Пневмашина создала из обломков с поля боя и загадочных механизмов, извлеченных из сердца Кадмейской цитадели. Когда флот достиг края варп-аномалии, закрытые кузницы Пневмашины стали работать с лихорадочной одержимостью, словно эта неведомая область пространства давала им добавочные силы для создания все новых чудовищных машин. О предназначении некоторых из этих творений ясно говорил их облик: они выглядели просто как гигантские орудийные станки или истребители пехоты; но другие, те, что были увешаны защищенными решеткой приборами и опасными на вид приспособлениями, ничем не обнаруживали своих истинных функций.
Кроагер прошелся вдоль строя – стены из вороненого железа, отмеченного золотыми и черными шевронами. Эти воины обратили в руины бессчетные планеты, сокрушили оплоты величайших царств, но знал ли их имена хоть кто-нибудь в Империуме Человека?
По приказу командира все воины были без шлемов; суровые лица смотрели прямо перед собой в нерушимом единстве. У большинства легионеров были темные коротко остриженные волосы, но тут и там Кроагер замечал то длинные пряди, которыми отличались уроженцы Лохоса, то вытатуированные спирали – узор делхонийцев, то выкрашенные в кровавый цвет волосы народа с Итеаракских гор, к которому принадлежал и он сам, то раздвоенные бороды, характерные для ведрикских тирпехов. Он узнает этих людей, выучит их имена и скажет им, что знает все об их подвигах – только так они будут готовы сражаться за него до последнего вздоха.
Проходя вдоль строя, он всматривался в их лица.
Грубые черты, сглаженные генетическими изменениями и улучшениями, преображенные знанием, которое дает долгая война. Немногие легионы могли сравниться с Железными Воинами в искусстве убивать, но служение идеалам Империума потребовало от них бесчисленных жертв. Эти люди, исполненные силы, сражались за то, чтобы привести галактику к согласию, но почестей за это им не полагалось: награды доставались другим, более прославленным легионам, которые получали все лавры, пока Железные Воины гнули спины.
Ультрадесант, Кровавые Ангелы, Имперские Кулаки. В честь их героев слагали поэмы, их подвиги увековечивали в произведениях искусства. Но где триумфы, устроенные в честь Железных Воинов? Где слава этого легиона?
Ответ был прост: в пепле Олимпии. В развеянном ветром прахе погребального костра, в который превратился целый мир. Сказания о сынах этого мира, ставших крестоносцами, некому было слушать: легион сжег всех, и отчаяние того дня впиталось в кожу воинов, как пепел на щеках скорбящих вдов и заблудших отпрысков.
Но Кроагер не чувствовал вины за то, что они сотворили с Олимпией. Что с того, что именно эту планету Железный Владыка считал домом? Неважно, чей это дом, все планеты горят одинаково, и никому нет до этого дела.
Разница заключалась только в названии, а названия и имена – это пустой шум.
И горе, и вина разъедают душу воина подобно ржавчине, и Пертурабо в той речи, которую он произнес перед всем легионом под пепельным дождем на их родной планете, прямо сказал, что среди его людей чувству вины нет места.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:45 | Сообщение # 87 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Сожаление – это удел слабых, которые копаются в прошлом, ища себе оправдание. Железные Воины никогда не позволят этому разрушительному чувству завладеть собой, ибо для них оправдание было только в будущем.
Размышления Кроагера прервались, когда в первом ряду гранд-батальона он заметил знакомое лицо. Он понимал, что не нужно останавливаться, что не стоит еще раз напоминать воинам под его командованием об ударе, нанесенном их самолюбию. И все же зловредность не дала ему упустить этот случай еще раз провернуть нож в ране.
Кроагер остановился перед Харкором, с удовольствием отмечая, как сильно понизился статус бывшего кузнеца войны.
– Харкор, – заговорил он и едва удержался, чтобы не добавить привычное звание.
– Кроагер, – ответил Харкор.
– Теперь кузнец войны Кроагер.
Харкор кивнул, проглотив наверняка подступившую к горлу обиду.
– Тебе нашлось место в гранд-батальоне?
– Да, кузнец войны. Я боевой брат 55-го штурмового отделения.
Кроагер был в курсе, что это за отделение: посредственные землекопы, пушечное мясо.
– Ты отлично туда впишешься. Сержант Гаста знает свое дело.
– Мне всегда было мало просто «знать свое дело»… кузнец войны, – сказал Харкор с такой явной горечью, что Кроагер с трудом не рассмеялся.
– Да, и посмотри, куда это тебя привело.
– Позвольте говорить откровенно, кузнец войны, – попросил Харкор.
Кроагер помедлил, но в конце концов кивнул:
– Говори, но не трать мое время попусту.
– Быть кузнецом войны – тяжелое бремя, это я знаю даже слишком хорошо. Тысяча обязанностей ложится исключительно на ваши плечи, и пусть вы сильны, кузнец войны Кроагер, у вас пока не хватит опыта справиться со всем. Я мог бы помочь.
На этот раз он рассмеялся. Прямо Харкору в лицо.
– Ты? Помочь? Я занял твое место, после того как примарх разжаловал тебя. Уже чувствую, как ты втыкаешь мне нож в спину.
– Нет, кузнец войны, – покачал головой Харкор.
– И с чего же мне тебе верить?
– Потому что мне больше нечего терять. Владыка железа никогда снова не назначит меня кузнецом войны, так ради чего мне вас предавать?
– Ради личной мести?
– В этом есть своя правда, не спорю, – ответил Харкор, – но я мог бы помочь вам превратить этот гранд-батальон в легенду. Примарх к вам прислушивается, в вас есть азарт и сила. Добавьте к этому мой опыт – и к тому моменту, когда Хорус займет трон Терры, вы будете любимым триархом Пертурабо.
– Ты будешь помогать мне только ради собственного продвижения, – усмехнулся Кроагер.
Харкор пожал плечами:
– А что в этом плохого?
– Наверное, ничего. – Но доверять тебе – все равно что пригреть змею на груди.
– Я ничего не говорил о доверии, – уточнил Харкор. – Лишь о том, что вам стоит ко мне прислушиваться.
– Я об этом подумаю, – сказал Кроагер.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:45 | Сообщение # 88 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Командный мостик «Железной крови» обрамляла колоннада опор без каких-либо украшений, на которой, ярус за ярусом, возвышались клепаные помосты. На них расположились аугментированные сервиторы, обслуживавшие более простые приборы корабля; там же, где требовалась постчеловеческая реакция, работали Железные Воины, хотя из этой горстки легионеров Пертурабо знал только нескольких.
Он стоял, скрестив руки на груди, и бесстрастно наблюдал за клубящимися всполохами, непонятными потоками и завихрениями варп-вещества, отображавшимися на смотровом экране. Объединенный флот Железных Воинов и Детей Императора занял позицию на самом краю звездного вихря, чья пламенеющая сердцевина сияла, словно умирающая звезда, а бушующая корона расширялась, чтобы поглотить все вокруг. Ржавый свет, который излучала сердцевина, озарял лицо Пертурабо, придавая ему румяный оттенок здоровья, и огнем отражался в его холодных глазах.
Впервые в жизни Пертурабо смотрел на звездный вихрь и знал, что другие тоже его видят. Да, видят иначе, чем он сам, но хотя бы признают, что это явление существует. Его же взору открывались и планеты, что плавали внутри темного света: призраки, мелькавшие на грани восприятия, зыбкая твердь в царстве, ненавидевшем постоянство. Он видел планеты, на которых не действовали ни логика, ни евклидовы аксиомы, на которых физические законы, управлявшие Галактикой, становились игрушками сил, недоступных человеческому пониманию.
Огненные миры; миры, невероятным образом сложенные из геометрических форм; миры, охваченные вечными грозами; эфемерные островки, всплывавшие над породившей их пеной хаоса и мгновением позже вновь в ней тонувшие. В этом кошмарном смешении штормовых потоков правило безумие, в изменчивости своей способное сломить даже самый крепкий рассудок.
Но одна планета все же сохраняла ненормальную стабильность в этом круговороте рождений и смертей: мрачный мир безжизненных скал и изломанных шпилей, в вечной пустоте его неба – непостижимое солнце, похожее на зрачок чудовищного глаза. Стоило Пертурабо моргнуть – и эта мертвая планета с ее черным солнцем растворилась в болезнетворных красках звездного вихря.
Он всегда, с того самого дня, как обнаружил себя на мокром от дождя утесе, чувствовал присутствие этого водоворота. Вихрь неотступно следил за ним с неба, оценивал его поступки, решал, чего он достоин. Это неусыпно бдящее око сделало Пертурабо мрачным и недоверчивым, заставляло всегда держаться настороже, всегда помнить, что зловещий взгляд устремлен именно на него.
Так было в прошлом, так будет и в будущем.
И вот теперь Пертурабо собирался погрузиться в глубины вихря, следуя указаниям провидца-чужака. Что найдет он внутри, и самое главное, что найдет его?
Он всегда каким-то образом знал, что рано или поздно отправится внутрь звездного вихря. Аномалия звала его, тихо, но настойчиво. Тянула к себе невидимыми нитями, не замечать которые, однако, было невозможно.
Часть его восставала против мысли о таком зове. Он мог бы отдать приказ, и легион с его сотнями кораблей развернулся и отправился бы туда, где от них было бы больше проку в войне Хоруса Луперкаля. Но стоило Пертурабо только подумать об этом, как мысль сразу же рассыпалась в прах, словно деревянная стена под мелта-тараном.
Вся его жизнь прошла под взглядом звездного вихря, но лишь сейчас его флот приблизился к аномалии вплотную. Почему так получилось? Ведь он был примархом в армии Императора, в его распоряжении были сотни кораблей, и никто бы не стал задавать вопросов, направь он экспедиционную миссию к этим координатам.
Ответ был очевиден.
До недавних пор у него не было причин отправляться внутрь.
Внешним поводом стал Фулгрим с его байками про богов войны, заточенных в темнице, и оружии апокалипсиса, но Пертурабо понимал, что настоящая причина иная. Он прибыл сюда потому, что настало время заглянуть в сердце звездного вихря.
«Звездного вихря?»
Сколько он уже пользуется этим эпитетом, не пытаясь даже узнать, как на самом деле называется аномалия?
Пертурабо вызвал астрогационные карты этого района космоса, которые хранились в базах данных «Железной крови». На замерцавшем экране появилась неоново-яркая сетка, исчерченная дугами траекторий и отмеченная мигающими подписями у тех немногих звездных объектов, что заслуживали собственного названия. Посередине экрана высветилась вертикальная черная рамка, которая пересекала огненное пятно вихря, словно зрачок огромной кошки. Внутри рамки имелось и название.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:45 | Сообщение # 89 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Лебедь Х-1.
Пертурабо знал, что звездный вихрь был не первой пространственной аномалией, носившей это имя. Жалкий писарь, который обозначил вихрь этим чужим названием, был идиотом. Нечто столь колоссальное и ужасное заслуживало имени, которое вселяло бы в сердца страх, которое бы помнили до скончания времен, до того дня, когда звезды погаснут, и единственным светом во вселенной останется это жуткое зарево прожорливой оболочки вихря.
Пальцы Пертурабо запорхали над панелью, с которой он вывел на экран карты; название в вертикальной рамке изменилось, и его тонкие губы изогнулись в некоем подобии улыбки. Это изменение распространится по всем флотам и теперь будет отражено во всех базах данных, где хранятся карты северо-западного региона Галактики.
– Да, – сказал он. – Имя, которое никто, однажды услышав, не забудет.
Подчиняясь команде Пертурабо, двигатели «Железной крови» полыхнули, унося корабль вглубь звездного вихря.
Нет, больше это не «звездный вихрь». Теперь его будут называть Око Ужаса.
Они называли его Додекатеон – в честь двенадцати тиранов Олимпии. Собрания ордена каменщиков IV легиона проходили на кораблях Железных Воинов с давних времен, еще до того, как Пертурабо воссоединился со своими генетическими сынами. Ни в самом ордене, ни в его собраниях не было ничего таинственного: никакого тайного учения, никаких секретов, связанных с его деятельностью. Это было просто место для встреч строителей и воинов, где можно было обсуждать новые архитектурные проекты, моделировать прошлые битвы и предлагать новые методы ведения войны.
Сюда мог прийти любой легионер, но на практике посещать собрания ложи могли только офицеры. Кроагер, как и каждый Железный Воин, знал о существовании ордена, но раньше никогда не мог выкроить время, чтобы сходить туда самому. Теперь же, когда флот приближался к аномалии, скрывавшей оружие Ангела Экстерминатуса, а он занимался тем, что заменял стершиеся зубцы на полотне цепного меча, в его оружейную пожаловали Барбан Фальк и Форрикс.
– Мог бы поручить это сервам, – заметил Форрикс.
– Предпочитаю делать сам, – ответил Кроагер. Он сидел скрестив ноги, поверх облегающего комбинезона облаченный в тунику из стального цвета мешковины. Перед ним на промасленной ветоши лежали около сотни острых как бритва зубьев, словно выдернутых из челюстей какой-то механической акулы. Все новые, отполированные, смазанные и готовые разрывать тела.
– У тебя есть более важные дела, – казалось, Фальк раздражен тем, что его собрат-триарх занимается такой примитивной работой.
– Например?
– Ты должен пойти с нами, – ответил Форрикс и протянул руку, чтобы забрать у товарища меч, но Кроагер резко отдернул оружие:
– Не трогай мой клинок. – Его пальцы сжались, крепче обхватывая рукоятку. – Куда мы идем?
– В Додекатеон, – пояснил Форрикс. – Пора тебя представить.
Кроагер ослабил хватку и вернул меч на стойку у стены, заполненную другими клинками, палицами и огнестрельным оружием.
– Орден каменщиков?
Форрикс кивнул, и Кроагер последовал за ними в освещенные неверным светом, пропахшие маслом коридоры «Железной крови». Некоторые были ему хорошо знакомы, в некоторых же помещениях он никогда не бывал. Они проходили через арочные галереи, где выстроились рядами артиллерийские орудия, где сотни тяжелобронированных машин были подвешены на толстых цепях к усиленным фермам потолка. Они поднимались по огромным спиралям лестниц, обвивавших колонны гудящей, обжигающей энергии, мимо сверхзащищенных магазинов, доверху забитых снарядами, шанцевым инструментом и миллионами зарядов с взрывчатыми веществами. На кораблях Железных Воинов, по сравнению с другими легионами, гораздо больше места отводилось под материальные средства обеспечения, так как их способ ведения войны подразумевал бесперебойные поставки боеприпасов большой взрывчатой силы.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Четверг, 09.05.2013, 11:46 | Сообщение # 90 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Хотя в лабиринтах «Железной крови» легко было заблудиться, Кроагер знал, что они направляются в переднюю часть корабля. Высокие залы с раскаленными стенами и покрытыми конденсатом трубами сменялись все более тесными помещениями, в которых практически все пространство было занято носовыми орудийными системами: огромными трубами торпедных аппаратов и реле питания, обслуживавшими батареи крупнокалиберных орудий, установленных по обе стороны от изогнутого носового тарана.
– Ты правда никогда не был на собрании Додекатеона? – спросил Фальк.
– Никогда.
– А почему нет?
Кроагер пожал плечами.
– Всегда находились более важные занятия, чем просто разговоры о войне. Я предпочитаю готовиться к бою.
– Ты триарх, – сказал Форрикс, – и теперь для тебя разговоры о войне – часть этой подготовки.
Закругленный пандус, по которому они спускались, выходил на длинную парадную галерею со стрельчатым сводом. Железные Воины, собравшиеся в галерее, разбились на множество небольших групп: некоторые внимательно изучали подборки архитектурных планов, другие же рассматривали на гололитических экранах чертежи стен, вероятные схемы их обстрела и таблицы огня. Всего здесь было около ста воинов, кто-то в доспехах, кто-то – в кольчужных туниках.
– Все выглядит очень… непринужденно, – заметил Кроагер.
– Только на первый взгляд, – возразил Форрикс. – Уж поверь, это настоящее змеиное гнездо. Здесь заключаются и расторгаются союзы, здесь скрепляют договоры и приносят клятвы, о которых забывают еще до конца собрания, что очень полезно.
– Да какая же в этом польза.
Форрикс широко улыбнулся:
– Напротив, выгодно знать, кто кого поддерживает и кто с кем сговорился. Может пригодиться, когда будешь планировать свой боевой порядок. Когда любым трем кузницам войны приходится сражаться вместе, здоровый дух соперничества только подстегивает их. Если ты правильно оценил, насколько далеко должно зайти это соперничество, каждый из них постарается превзойти самого себя; но если ты ошибся, твоя армия будет занята не врагом, а внутренними склоками.
– Понятно, – сказал Кроагер, хотя идея стравливать кузнецов войны между собой показалась ему слишком разрушительной. – А в других легионах есть подобные ордены?
– В последнее время появились, но Додекатеон существовал еще до того, как Лоргаров мальчик на побегушках надумал заменить его собственной ложей.
- Да уж, мы его быстро спровадили, – засмеялся Фальк. – У нас есть свой орден, и другой нам не нужен.
В их сторону стали оборачиваться: новость о прибытии Трезубца распространялась среди собравшихся воинов. Додекатеон не признавал рангов и чинов, но о некоторых из них, слишком важных, нельзя было забывать даже здесь. Идущих триархов встречали вежливыми кивками; кого-то Кроагер знал, многих видел впервые, а кое-кто, кажется, был вообще не из IV легиона.
Одним из них был мечник из Детей Императора с лицом, изуродованным шрамами, тот самый, кто сопровождал Фулгрима в Железную пещеру, кто сбил Кроагера с ног. Фулгрим называл его Люцием. Воин был без своей пары мечей – на поясе висели пустые ножны, – и рука триарха потянулась к оружию прежде, чем он вспомнил, что и сам не вооружен. Люций, заметив его ярость, ухмыльнулся и небрежно отсалютовал.
– Почему этот скользкий паршивец здесь? – спросил Кроагер.
– Знак сотрудничества между легионами, – Фальк чуть ли не плевался от злости. – Мы приглашаем одного представителя из ордена Фулгрима, они берут одного из наших.
– Шпион?
– Эмиссар, – уточнил Форрикс. – Посол.
– И кто представляет нас?
Форрикс пожал плечами:
|
| |
|
|
