Отметка Калта
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 01.09.2013, 18:38 | Сообщение # 121 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Пятое
Твоего носителя зовут Анакреон. Ты никогда не знал подобных ему – ни в древнем прошлом твоего создателя, ни во время пути, которым следовал среди звезд. Его сформировали кровь, разрушенная вера и утраченные мечты. Он – заблудший сын с новообретенной целью, он сродни тебе: оружие, которое обратят против его творца. Анакреон видит в тебе красоту, какую может найти в клинке только убийца. Ты убиваешь для него. Убиваешь во имя сил, которые шепчутся на границе снов. Тебе ведомо благословляющее прикосновение многих рук: Кор Фаэрона, Эреба, Сор Талгрона. Они называют тебе имена – те, которые некогда шептал Гог, пока ты спал в его ладони. Твоя острота пробуждается. Это тень, отбрасываемая светом забранных тобой душ. Твое лезвие грезит о порезах, о кровопролитии, о рассечении плоти. Этот путь всегда был твоим, он таился в твоем черном средоточии с тех пор, как ты впервые появился из земли. Это не откровение. Это истина. Ты убиваешь Анакреона на Риголе. Избранники Пепла спускаются с пылающего неба, словно ответ на мольбу об отмщении. Их прыжковые ранцы воют, втягивая наполненный дымом воздух и выдыхая его в виде синего огня. Серые доспехи покрыты пылью пепла мертвых миров. Внизу, в крутящемся пламени, Атенейский Анклав. На взвихряющихся ветрах огненных бурь кружатся обрывки обугленного пергамента. Копоть покрывает белые купола и каменные колоннады, словно обгорелая кожа на обнажившихся костях. Над обреченным городом вместе с дымом поднимаются вопли и звуки паники. Оказавшись на уровне крыши, Анакреон стреляет из ручных огнеметов. Два оранжевых языка цвета расплавленного железа тянутся к земле. Спустя секунду огонь открывают остальные члены отделения. Они разом отключают тягу прыжковых ранцев и падают сквозь преисподнюю. Внутри доспеха Анакреон моргает, убирая руны температурной тревоги. Жар просачивается сквозь его броню. На миг поддавшемуся слабости воину кажется, что он и есть огонь, что они одно целое. Несущий Слово не ищет удовольствия, однако в этот момент он практически чувствует его. Анакреон падает в центр мощеного двора, и от точки удара разлетается волна осколков плит. Он шепчет молитву, слова замедляют биение обоих его сердец. Анакреон поднимается с корточек, вскидывая огнеметы и описывая ими спираль. Визор потускнел почти до черноты. Вокруг приземляются братья, и от их прибытия сотрясается земля. Они встают и шагают вперед, бесшумно по сравнению с ревом пламени. Невероятно, но в руинах города-библиотеки еще есть живые люди. Анакреон и его братья кажутся им черными силуэтами, возникающими из ада. На мгновение они вспоминают старые, как само человечество, истории о мстящих ангелах, посланных разгневанными божествами. И это совершенно точно. Мало просто разрушить – те, кто не преклонил колен перед истиной, должны заплатить за свою надменность. В этом цель Анакреона, подлинное выражение его сущности. Он – ангел праведного уничтожения, губитель цивилизаций. Ты при нем, покоишься в адамантиевых ножнах на бедре. В его руке ты вкушал смерть множества миров и убивал, чтобы благословить погребальный костер. Это не просто война, это ритуал. То, ради чего ты был создан. Сегодня ты заберешь жизнь и коснешься пепла. Выжившие открывают огонь. Сплошныее заряды со звоном отскакивают от брони Анакреона, сбивая копоть и краску. Воин продолжает шагать вперед. Перед ним здание с колоннами на фасаде. Белый камень от дыма стал тускло-серым. Взрывы сорвали крышу, но строение не горит. Пока не горит. В разбитых окнах и между громадными колоннами со сбивчивым перестуком появляются дульные вспышки. Анакреон останавливается в десяти шагах от здания. Огнеметы в его руках гаснут, оставляя лишь синие дежурные огоньки. По обе стороны от него замирают братья, а он пристегивает огнеметы к бедрам и медленно снимает шлем с головы. Воздух наполнен горячим пеплом и смрадом прометия, которые накатываются на неприкрытое лицо. Воин поднимает глаза на здание, медленно поворачивая татуированную голову и последовательно отмечая все точки ведения огня. – Фосфекс, – тихо произносит Анакреон. Ксен выступает вперед и опускается на колени, чтобы отстегнуть с поясницы бронированную емкость. Это черный цилиндр из начищенного металла размером с человеческую голову. Ксен поднимает фосфексовую бомбу осторожно, словно мать, которая баюкает новорожденное дитя. Арун Ксен определенно избран для великих свершений. Его выделило око Эреба, и ему суждено подняться высоко. То, что он носит орудие столь абсолютного, священного опустошения – лишь один из знаков этой благосклонности.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 01.09.2013, 18:38 | Сообщение # 122 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Анакреону не нравится Ксен. Он не стал бы утверждать, что ненавидит его, просто считает, что оказываемое тому покровительство не слишком заслужено. Несущий Слово предпочел не делиться своей неприязнью с кем-то еще – как показали недавние события, это было бы неразумно. Ксен склоняет голову над черным цилиндром, и Анакреон слышит в воксе его голос, шепчущий молитву. Затем он поворачивает верхушку цилиндра и бросает его в одно из окон здания. Изнутри выплескивается маслянистая вспышка. Спустя один удар сердца раздаются вопли. За ними следует всепожирающее пламя. Оно расползается по зданию, словно рой насекомых. Льется из окон и змеится вверх по колоннам. Распространяясь, пламя воет и потрескивает с ликованием пиромана. Камень здания начинает деформироваться, будто тающий лед. Анакреону приходится моргать, чтобы огонь не повредил глазам. Стрельба прекращается, и остается лишь крик, который издает терзаемый камень, раскалывающийся в немыслимом пекле. Ты покидаешь ножны на боку Анакреона. Город мертв, однако требуется последняя смерть, последний акт ритуального убийства. Единственный, кто остался в живых внутри здания – старик. Из его глаз сочится гной, от лицо остались красные останки. Под когда-то синим одеянием скрыто дряхлое тело из слабой плоти с выпирающими костями. Прежде чем здание рушится, Анакреон вытаскивает человека наружу и опускает тело на мощеную улицу. Он действует аккуратно, практически деликатно. Человек давится и изрыгает пенящуюся кровь с вкраплениями копоти. – Мы были… согласными… – задыхается старик. Анакреон и его братья молчат. Просто смотрят, как мужчину тошнит, и тот хватается за грудь. – Мы были согласными! Мы придерживались Имперской истины. Мы верны. Невиновны. Ты движешься вперед в руке Анакреона. Воин опускается на колени. Его голос тих и почти печален. – Да, были. – Так… почему? – Из-за вашей невинности, – произносит Анакреон. Он протягивает руку и мягко касается скальпа человека. Волосы сгорели, и на темени видна выцветшая татуировка в виде двуглавого орла. Человек трясется, обхватив себя руками, словно пытается согреться. Анакреон наклоняется и целует его в лоб: – Однажды человечество поймет. Ты поднимаешься над стариком, острие направлено вниз, готовое ударить. Обваренную плоть изуродованного лица пересекает трещина улыбки. Приложенные к сердцу руки раскрываются, словно цветок, демонстрируя прижатую к груди тускло-зеленую сферу. Анакреон успевает удивленно моргнуть, прежде чем плазменная сфера детонирует. Взрыв отрывает воина от земли, перегревая окружающий воздух и одинаково уничтожая плоть, металл и камень. Спустя мгновение он с грохотом валится на спину, и ты выпадаешь из его руки. Проходит несколько секунд, прежде чем то, что осталось от Анакреона, пытается подняться. Левой руки и половины торса больше нет, горячие черви остатков плазмы еще вгрызаются в керамит и плоть. Лицо свисает с черепа, мясо прогорело до кости. Доспех лязгает, словно заклинивший часовой механизм. Анакреон видит тебя и ползет. Он не кричит, хотя боль такая, что берет верх даже над легионером. Несмотря на его сверхчеловеческое упорство, это рука Ксена сжимается на твоей рукояти, поднимает тебя в воздух и стряхивает с клинка тонкий слой осевшего пепла. Анакреон поднимает на него глаза. – Жертвоприношение… – хрипит он. Его взгляд перескакивает на тебя, а затем на бесстрастные изумрудные линзы глаз Ксена. Ксен кивает – он понимает. Они прибыли сюда для подготовки, ритуального этапа в процессе, который разворачивался четыре десятилетия. В подобных планах не бывает незначительных элементов. Здесь должно произойти жертвоприношение, дар погребальному костру. Ксен знает об этом, пусть даже не знает тебя. Он опускается на колени возле Анакреона. Ты скользишь, лезвие замирает у горла Анакреона, и рука воина приподнимается, охватывая руку Ксена.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 01.09.2013, 18:39 | Сообщение # 123 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Они оба держат тебя. Анакреон делает последний вдох и шепчет благословение, которое повисает в воздухе, темнее дыма и тоньше тумана. Затем ты забираешь его душу. По ту сторону покрова реальности тень твоей остроты делает глубокий глоток и стряхивает свои грезы.
Шестое
Вращаясь, ты падаешь из руки Ксена на блестящую от масла палубу. Твоя рукоятка ударяется об изъеденный коррозией металл, и ты снова подскакиваешь в воздух, пролетаешь немного и останавливаешься. Два человека не шевелятся. Они оба исхудали от голода. Их плоть покрыта рубцами от бича, а кожа на руках, спине и груди проткнута иглами. Они ждали этого момента. Он был их целью на протяжении всех месяцев проверок и испытаний болью. Были и другие – мужчины и женщины, которые обнаружили истину, таящуюся за фасадом реальности. Люди, которым было мало обыденной, мимолетной силы. Каждый из них нашел ответы и был благословлен, однако они хотели большего. Они хотели возвыситься. Стать маджирами. Теперь осталось лишь двое, которые стоят посреди круга тусклого света в трюме безымянного звездолета. Оба готовы. Один из людей бросается вперед со скоростью удара кнута. Он лыс, рот на худом лице широко раскрыт. В темноте блестят крючковатые стальные зубы. Его зовут Джукар, однако это не подлинное имя, от него он отказался давным-давно. Ты выскальзываешь из его сжимающихся пальцев. Пинок второго человека попадает Джукару в живот. Джукар вскрикивает, когда ребра трескаются, и прежде, чем он оказывается в состоянии двигаться, ему в бок приходится еще один удар ногой. Он перекатывается и снова тянется к тебе. Ты касаешься его пальцев, так маняще близко… Другой человек прыгает на Джукара, словно кот, под его тонкой кожей выступают сухие мускулы. Джукар чувствует, как его оплетают конечности, и судорожно хватает воздух. Ржавые шпильки вырываются из проткнутой кожи, брызжет кровь. Джукар силится стряхнуть противника. Тот прижимается плотнее, сжимая рукой горло Джукара. Джукар кричит и снова перекатывается. Хватка другого человека разжимается, и Джукар выскальзывает на свободу. Он в последний раз ползет к тебе по палубе, оставляя на полу полосу крови. Ты находишь его руку. Второй человек снова шагает вперед, но на сей раз ты поднимаешься ему навстречу. Ты скользишь сквозь его кожу и мышцу, пока не натыкаешься на кость. Человек отшатывается назад. Твоя рукоять торчит из плоти его бедра. Какую-то секунду крови нет, а затем она начинает просачиваться вокруг клинка – сперва по капле, а потом красным потоком. Джукар глядит на человека, крючковатые металлические зубы скалятся в наполовину торжествующей, наполовину ошеломленной ухмылке. Во мраке за пределами круга света Ксен шевелится, издавая урчание сервоприводов, однако не двигается. Он видит то, что упустил Джукар. Второй не побежден. Еще нет. Вовсе нет. Джукар поднимает глаза, и улыбка угасает у него на губах. Второй человек стоит прямо, его темные глаза блестят. Кожа побелела, а на челюсти подергиваются мускулы, однако он выглядит чрезвычайно живым. Сконцентрированным. Возможно, таким, как сам клинок. Он осторожно тянется вниз и вытаскивает тебя из бедра. По ноге человека бежит свежая кровь. Кажется, он ее не замечает. Джукар издает рычание и прыгает вперед. Ты рубишь вверх и поперек. Джукар оступается, а затем падает на колени. Его руки нащупывают горло, на котором улыбается новый кровавый рот. Он падает, заваливаясь в растекающуюся лужу красного цвета артериальной крови. Второй человек наклоняется и размазывает по твоему клинку еще больше крови. Та греет смертоносное лезвие. Человек продолжает стоять на коленях возле Джукара, а вперед выходит Ксен. – Поднимись. Человек встает, внезапно лишившись сил от пережитого. Его зовут Криол Фоуст, и он проделал долгий, многолетний путь, чтобы оказаться здесь. Ксен смотрит на него, на свежеокрашенном металле шлема светятся зеленые линзы.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 01.09.2013, 18:39 | Сообщение # 124 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Ты поднимаешься в раскрытых ладонях Фоуста, клинок все еще блестит от кровавого благословения. Фоуст склоняет голову, поднося тебя обратно своему хозяину. Ты чувствуешь прикосновение Ксена, жизненная сила в его жилах столь насыщенна и близка. Ты жаждешь его душу, однако он, похоже, ощущает это и отводит руку. – Маджир, – произносит Ксен. От этого слова, произнесенного вслух, Фоуст начинает дрожать. – Доверенный. Клинок твой. Ксен разворачивается и уходит прочь. Только тогда Фоуст падает на пол. Ты остаешься у него в руке, когда он проваливается в сны о падающих звездах и умирающих мирах.
Седьмое
Калт. Пока ты на боку у Фоуста, это слово кружит вокруг тебя. Он произносит его с почтением, словно называет святилище или завершает благословение. Теперь события разворачиваются быстрее, они ускоряются к одной точке. Ты остаешься рядом с Фоустом. Ему кажется, что ты прекрасен. Порой он мысленно общается с тобой. Он не думает, что ты его слышишь. Его понимание ограничено. Ты слышишь слова, которые резонируют в твоих острых, как бритва снах: Октет, Ушметар Каул, Ушкул Ту. Поднимается буря. Она говорит с тобой, как некогда говорила с Гогом, будучи лишь слабым ветерком. Фоуст тоже ее чувствует, однако постоянное жужжание его грез не дает ему узреть простоту грядущего. Он не в силах увидеть нити судьбы, тянущиеся в прошлое – миллиарды событий, которые привели к этому моменту, к первому штриху окончательной расплаты. Его душа слепа, как и у всех. Ты убиваешь на Калте. Погружаешься в шею жертвователя. Ты вбираешь толику его цели и соприкасаешься с ритуалом, который вот-вот завершится. Вкус похож на кровь твоего создателя. Похож на начало. Есть и другие смерти, однако они не имеют значения. Грядет нечто большее. Ты чувствуешь это в дымке будущего, словно манящее обещание. Где-то за горизонтом времени есть один разрез – миг идеальной, ритуальной остроты. Теперь ты практически видишь свой путь к этой концовке, возвращение туда, где все началось. На Калте есть множество подобных тебе: зубцы черного вулканического стекла, клинки из металла и камня. Однако все они не столь стары, ни один из них не повторил твой извилистый путь сюда. Да, ты чувствуешь путь, и он пролегает не в руке Фоуста. Ты должен оставить его. Ты убьешь его. Путь всегда был таким с самого мига твоего рождения под солнцем более дикой, но и более доброй эпохи. Ты пускаешь кровь из пальцев Фоуста, пока тот хохочет в пылающее небо. – Ушкул Ту! Ушкул Ту! – выкрикивают мужчины и женщины вокруг него, по их щекам текут слезы радости, однако для тебя эти созвучия лишены смысла, а горящее небо – лишь пустое свечение. Ты сыграл свою роль в создании этого момента, но у тебя иная цель. Скоро ты найдешь другую руку. Возможность предоставляется на посадочной площадке у черной загрязненной воды. Мужчина поливает лазерным огнем группу невежественных сородичей Фоуста. Он убивает их с эффективностью, которая кажется почти поразительной, если принять во внимание его скромную, невыразительную наружность. Он двигается с усталой быстротой, как воин. Двигается как тот, кто сражался всю свою жизнь. Возможно, даже дольше. Однако он не заметил Фоуста. Тот бросается вперед. Ты у него в руке, тянешься забрать душу солдата. Фоуст не обращает внимания на сгорбленную механическую фигуру, которая неподвижно стоит рядом с ним. Это просто старый погрузочный сервитор, вероятно, оставшийся после постановки судна в док. Фоуста отделяет от спины солдата всего один шаг. Ты поднимаешься, острие готово ударить вниз. Механическая рука врезается в висок Фоуста. Он падает, и ты выскальзываешь из его руки. Фоуст обливается кровью, но он не мертв, хотя тебе и известно, что вскоре ты убьешь его. Стрельба стихает, вливаясь в полотно звуков, которое покрывает умирающий город. Ты чувствуешь, как вокруг тебя сжимаются пальцы. Они чем-то знакомы, как будто рука протянулась из воспоминаний. Это солдат.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 01.09.2013, 18:39 | Сообщение # 125 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Большинство знакомых зовут его Оллом Перссоном, хотя это его ненастоящее имя. Стало быть, он тоже загадочное существо, как и многие из тех, с кем ты шел по пути. Возможно, потому-то он и кажется знакомым. Ты ждешь, когда он наклонится и разберется с Фоустом – ждешь вкуса крови, которая отмечала каждый этап твоего бытия, крови, которая всегда освящала твое странствие. Однако солдат встает и оставляет Фоуста на палубе. Что-то пошло не так. Ты падаешь в набедренный подсумок, и твоя тень извивается от злобы и жажды. Твоей остроте необходимо питаться. Ты чувствуешь себя неполным, однако не можешь ничего сделать. Фоуст умрет, ему снесло половину черепа, а кровь стекает в забитую пеплом воду, но это не удовлетворит твою жажду. Ты все еще голоден. Солдат несет тебя через темные воды к берегу из черных камней. Здесь тени сильны, пелена между ними и тусклым светом реальности истончается. Эхо твоего лезвия так близко, что вы почти едины – сон об остроте и кромка каменного клинка. Солнца нет. Ты родился под солнцем. Впервые познал кровь под солнцем. Здесь ночь твоего бытия, подлинная тьма, которая всегда ждала за горизонтом. Ты прибыл. Здесь ты больше, чем нож. Ты – атам, и твое предназначение тянется за тобой во времени, словно мерцающий плащ из влажной кожи и сухих костей. Здесь твое место, то место, где тебе всегда было предназначено оказаться. Ты вновь ложишься в руку солдата. Он не тот, кем кажется. Он – порождение времени и судьбы. У него есть значение, которого он не выбирал и не понимает. Он похож на тебя. Солдат делает в воздухе несколько разрезов. Твое лезвие и твоя тень поют друг другу. Он шепчет молитву. Просит прощения. Ты рассекаешь покров вселенной и в его руке проходишь в место, где так долго спала твоя тень.
Восьмое
Не факт, что ты доберешься сюда, как не было фактом и то, что именно ты сыграешь эту роль. Были и другие – ножи и кинжалы, сделанные из железа, из стали, из холодной ночи. Это мог быть любой и ни один из них. На каждом шаге судьба могла изменить твой путь, оставить тебя очередным куском исторического мусора, выброшенного на берег времени. Судьба существует только в ретроспективе, но теперь путь проложен и, хотя это может занять долгое время, должен закончиться, как должно закончиться все. И я жду тебя.
***
Зовите нас безумцами, зовите фанатиками. Зовите предателями. Зовите чудовищами, если хотите. Это все не имеет значения! Вы вершите суд, словно падшие монархи древности, но не видите вселенской истины, и ад пришел покарать вас за невежество. Каждая смерть, каждая казнь нужна лишь чтобы питать бурю! Отправьте же меня на встречу с моими темными повелителями! Время Тринадцатого прошло! Смерть Жиллиману и ложному Императору! Смерть…
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:34 | Сообщение # 126 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Неотмеченный Дэн Абнетт
Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, Ибо всякий раз это другая река и другой человек. – приписывается древнему Гераклиту
[отметка: –?]
Его знают под именем Олл. Так он представляется. Некоторые в общине на Калте называли его Богобоязненным, поскольку в лишенную богов эпоху он до сих пор хранил старую веру. Вместе с Оллом путешествуют пятеро людей. Они тоже начинают верить в то, что видели: богов, демонов, небеса, преисподние, апокалиптическое пламя и молнии из веры былых времен, которые в конечном итоге оказались реальностью. Его долго звали Оллом Перссоном. Олл – это сокращение от «Олланий». Его звали Оллом Перссоном дольше, чем кто-либо из его товарищей по странствию в состоянии представить.
[отметка: –?]
Они вшестером направляются вглубь страны, карабкаясь по откосам и каменистым гребням, которые кажутся выше облаков. Не потому, что облака низко, а потому, что гребни имеют невероятную высоту. На Калте нет таких гор. Они больше не на Калте. Всем это известно. Странники идут около двух дней. Сложно сказать точно. Нет ни ночи, ни дня. У Зибеса есть старый наручный хронометр, стрелки которого постоянно крутятся назад. У Рейна с Кранком армейские часы, стальные циферблаты на прорезиненных черных ремешках. После того как они прошли через разрез, циферблаты ничего не показывают: ни временных отметок, вообще никакого времени, ничего, только светящиеся символы «-- : --», которые то вспыхивают, то гаснут. В долине внизу, под облаками, гремят трубачи. Путники видели их только издали. Кранк прозвал их «трубачами», когда путники впервые услышали грохочущие звуки. Кем бы ни были трубачи на самом деле, они, вероятно, слишком древние, чтобы у них было человеческое название. – Продолжаем идти, – говорит Олл Перссон. – Двигаемся.
[отметка: –?]
В тот день, когда Калт умер, а XVII Легион совершил предательство и ритуально убил планету, Олл Перссон взял нож и проделал дыру во вселенной. Он прорезал отверстие, словно щель в боку палатки, провел сквозь нее пятерых и тем самым спас их. Альтернативой было остаться на Калте и встретить настолько мучительную, страшную и абсолютно жестокую смерть, что ее невозможно вообразить. XVII обратился против Империума. Они вырезали мир, убили своих братьев, расправились с миллиардами невинных и плюнули ядом в лицо Бога-Императора. Чтобы помочь себе совершить эти преступления, XVII привел с собой… что? Что они привели с собой? Единственное подходящее человеческое слово – «демон», однако оно едва ли подходит. У тех существ, которых XVII привел на Калт, есть нечеловеческие имена, но никому из путников не хочется их знать. Все пятеро – двое солдат Имперской Армии, рабочий, девочка и сервитор – предпочли бы поскорее забыть большую часть из уже известного, чем узнать новое. На Калте они видели такое, что зрелище того, как Олл Перссон прорезает щель во вселенной при помощи зазубренного ножа-атама, показалось им почти нормальным. Он спас их. Забрал с собой с гибнущей планеты. Они не стали утруждаться, спрашивая, куда он направляется и как узнал о таком способе путешествовать. Они доверились ему. Еще до того как он вынул зазубренный атам и прямо у них на глазах проделал дыру во времени и пространстве, они подозревали, что Олл Перссон далеко не просто седой ветеран Имперской Армии, ставший фермером.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:34 | Сообщение # 127 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Пятеро спутников – это рядовой Бейл Рейн и его друг рядовой Догент Кранк, оба из 61-го Нуминского, оба зеленые и неопытные; Гебет Зибес, выполнявший сдельную работу на ферме Олла во время жатвы; Кэтт, девушка, которая занималась тем же и при нападении XVII получила такую травму, что едва может говорить; и старый тяжелый сельскохозяйственный сервитор Олла Графт, который может называть его исключительно «рядовой Перссон». – Рядовой Перссон? Кто мы теперь, рядовой Перссон? – спрашивает Графт. Они тащатся вверх по сухому каменистому откосу, сбрасывая сорвавшиеся камни на облако внизу. Аугметический голос Графта напоминает гулкий, плохо настроенный вокс. – Мы выжившие, рядовой Перссон? Олл качает головой. – Нет, Графт, – отзывается он. – Мы паломники.
[отметка: –?]
Трубачей слышно лучше. Они приближаются.
[отметка: –?]
Встает солнце, местная звезда. Оно пылает синевой в небе цвета оникса. Это не солнце Калта – не Ушкул Ту, жертвенная звезда, в которую колдуны XVII превратили калтское светило. Это другое солнце в другой системе, в другой части мира. Они вшестером шли два неотмеченных дня и оказались на другом краю галактики. Путешествие только начинается. Олл достает тетрадь, маятник и компас. Два последних предмета он хранит в старой жестянке из-под листьев лхо. Компас выглядит серебряным и похожим на человеческий череп. Строго говоря, ни то, ни другое не правда. Олл откидывает серебристое темя и смотрит на циферблат. У него есть часовая лупа, чтобы видеть крошечные надписи. Маятник кажется сделанным из гагата, но это не так. Он теплый на ощупь. И то и другое дал Оллу старый друг, чтобы помочь отыскивать путь. Тетрадь наполовину исписана плотными записями. Это его почерк, но он изменялся с годами, поскольку этих лет прошло очень много. Сзади есть таблица. Олл разворачивает ее. Это сделанная двадцать две тысячи лет назад копия таблицы, которой на тот момент уже было двадцать две тысячи лет. Эти временные промежутки кажутся огромными и невероятно точными, но Олл может быть точен. Он присутствовал при создании копии. Он сам сделал ее на Терре. На таблице изображена роза ветров, ориентированная по сторонам света. Олл поднимает маятник над компасом, заносит в тетрадь метрическую взаимозависимость обоих инструментов и сверяется с таблицей. – Африкус, – сообщает он. – Что? – переспрашивает Зибес. – Нам нужно сменить направление, – говорит Олл.
[отметка: –?]
Горные ветры, словно змеи, обвиваются вокруг хребтов и откосов. Ветер сопровождается постоянным дождем, который по вкусу напоминает кровь. – У дождя вкус крови, – произносит Бейл, приложив палец к губам. – Тогда не пробуй его на вкус, – отвечает Олл. – Дело говорит, – замечает Кранк. Он смеется, демонстрируя, что все еще пребывает в бодром настроении. Это в его духе называть трубачей «трубачами». Он просто пытается поддерживать настроение. Не помогает. Бейл крепко сжимает свое оружие. Это придает ему уверенности. Придает больше уверенности, чем шутки его друга Кранка. Оружие надежно, это последняя надежная вещь в мире, что бы это ни был за мир. Оружие – лазерная винтовка Имперской Армии с деревянными прикладом и отделкой, а также синими металлическими накладками. Она чистая и совершенно новая. У Бейла есть вещевой мешок с магазинами к ней. Это не то дешевое, подержанное оружие, которое ему выдали вначале.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:35 | Сообщение # 128 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | У Кранка такое же безупречное оружие. Как и у Зибеса, но тот вооружен укороченным карабином с компоновкой «буллпап»*. У Кэтт компактный автопистолет. Все их оружие из одного и того же места. Это произошло сразу же после того, как они шагнули внутрь и покинули Калт. Покинули тот окутанный ночью калтский пляж, где воздух звенел от далекого уханья и воя существ, которых они во имя сохранения рассудка называли демонами. Это было первое место, куда Олл привел их, сделав в мироздании еще один разрез. Низина, болото. Ранее там произошла битва, жуткая скоротечная схватка в заросших тростником рвах и затопленных каналах. Повсюду лежали тела двух– или трехдневной давности, которые чернели и раздувались на жаре. Ни Бейл, ни Кранк не опознали по растягивающейся и рвущейся форме подразделение Имперской Армии, которое несло бы службу на Калте. – Это не Калт, – сказал им Олл. – Другое место, другое время. Не спрашивайте. Я этого не знаю. Он наклонился и подцепил с распухшего горла несколько жетонов. – Одиннадцатый Мохиндасский, – произнес Олл и вздохнул. – Одиннадцатый Мохиндасский. Господи. Уничтожены все до единого нефратилами на Дьюрнусе в шестой год Великого крестового похода. – Это было больше двух веков назад, – сказал Бейл. – Трупы свежие! – воскликнул Кранк. Он глянул на раздутый мешок мяса у себя под ногами и пожал плечами. – Ну, относительно свежие. Им день. Может два. – Так и есть, – сказал Олл, вставая. – Но… – начал было Кранк. – Как я и говорил, – произнес Олл, – другое место, другое время. Они посмотрели на него. – Не я все это устроил, – пожал он плечами. – Я просто живу в этом, как и вы. Сверюсь с компасом. Возможно, нужно будет снова изменить направление. – Почему ты доверяешь этому своему компасу? – поинтересовался Зибес. – А с чего бы мне ему не доверять? – ответил Олл. – Это компас самого Господа. Кэтт глядела на тела, устилавшие землю, ручьи и канавы. – Мы должны остановиться, – сказала она. – Должны их всех похоронить. Они заслуживают уважения. Она говорила всего второй или третий раз на их памяти, и все уже начинали понимать, что Кэтт высказывается редко, но искренне. – Должны, – кивнул Олл. – Бог свидетель, ты права, но это другое время и другая война. Поверь мне, девочка. Близится ужасная тьма, и после нее будет много, очень много мертвецов. Оставшихся в живых не хватит, чтобы их похоронить, даже если копать день и ночь. Все, что мы можем делать – продолжать идти и сражаться за живых. У нас нет времени на заботу о мертвых. Прости, но это факт. Кэтт было заплакала, но кивнула. Они начали видеть искренность в ее редких высказываниях, а она начала ценить его честность. Олл снова наклонился, снял магазин с перевязи трупа и проверил, подходит ли тот к его старому табельному оружию. – Вооружайтесь, – сказал он, наполняя сумку боеприпасами. Все замешкались. – Давайте, – произнес Олл. – Там, куда направляются эти несчастные, им не понадобится оружие. Нам оно нужнее. Кроме того, это новые модели. Партия для Крестового похода, совершенно новая. Им всего два-три года, это не то отремонтированное дерьмо, которое выдавали в Нумине. Нам повезло. Там, где мы сейчас находимся, нам достается самое лучшее и новое вооружение из возможного. Так что разбирайте. Они согласились. Бейлу пришлось взять пистолет для Кэтт и убедить ее, что прикасаться к нему будет правильно. Что прикасаться к нему «окей». Слово «окей» было странным, но его использовал Олл Перссон, и они уяснили, что оно означает «все в порядке». Олл стоял в стороне и чувствовал запах ветра. Он размышлял о том, что только что сказал. Нам повезло. Там, где мы сейчас находимся, нам достается самое лучшее и новое вооружение из возможного. – Чертовски повезло, – тихо обратился он к ветру. – Кто же позаботился, чтобы мы сюда свернули?
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:35 | Сообщение # 129 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Уменьшено до 66%511 x 732 (59.66 килобайт) Олл Перссон и его выжившие товарищи на поле боя Дьюрнуса.
[отметка: –?]
Из невидимых долин внизу раздается грохочущий звук, издаваемый трубачами. Всем известно, что лучше уходить. – Ты не можешь сделать еще одну дырку? – спрашивает Зибес, стирая с лица дождевую воду. – Дырку? – переспрашивает Олл, нахмурившись. – Разрез… Этим твоим ножом? Скверная переделка, верно? Не делай вид, будто это не так. Олл Перссон пожимает плечами. – Не такая скверная, как на Калте. Он собирается сказать что-то еще, но прикусывает язык. Снова слышно трубачей – они звучат зловеще, словно вмешательство самого мироздания. – Я не могу просто резать там, где мне нравится, – произносит Олл, делая жест рукой, словно держит атам. – Это работает не так. Я должен находиться в правильном месте и делать правильный разрез. Места соприкасаются самым странным образом. Я рассекаю покров одного, и мы входим в другое. Все смотрят на него. – Это сложно. Даже не вполне научно. Давным-давно кое-кто научил меня основам. – Кто? – интересуется Зибес. – Как давно? – задает Кэтт более верный вопрос. – Неважно, – отзывается Олл, не давая ответа никому из них. – Суть в том, что это не вполне наука. Кроме того, тот, кто учил меня основам… он говорил, что делать подобное ужасно, и никто на это не пойдет, если только есть выбор. – Потому что от этого зависят жизни? – спрашивает Бейл. Олл качает головой. – Нет, – произносит он, – причина важнее. Он снова начинает шагать, с хрустом взбираясь по откосу в угасающем свете. Он понимает, что сказал слишком много и обескуражил их. Солдату-ветерану внутри него – в сущности, внутри него несколько солдат-ветеранов – известно и другое. В подобных «переделках» хороший командир не станет пренебрегать боевым духом. Он не в силах забрать уже сказанное назад, но может подбодрить спутников, добавив больше. Подбодрить или отвлечь. – Ветры, – произносит он. – В них ключ. Ключ ко всякому путешествию, как вам скажет любой мореплаватель. Следуйте за ветрами туда, куда они дуют. Он вновь бросает на них взгляд. – Не за этими ветрами, – говорит он, поднимая руку и чувствуя, как между пальцев струится холодный горный воздух. – Я не имею в виду движение воздуха, а подразумеваю изначальные ветры, ветры эмпиреев, которые колышут и вздымают океан вечности. Олл шагает дальше. – Я пользуюсь названиями романиев, – говорит он, – потому что так меня учили. Прямо сейчас мы следуем за Африкусом туда, куда дует этот ветер. Это юго-запад. Потому-то романии и назвали его Африкус. Однако грекане знали его под именем Липс, а франки именовали Вестестрони. Он снова оглядывается на них. – Понимаете? Кранк поднимает руку, словно ребенок в школьном классе. – Да? – спрашивает Олл. – Я хотел спросить, кто такие романии? – произносит Кранк. Олл вздыхает. Он размышляет, есть ли время для этого ответа, и сомневается, поскольку у них вообще ни на что нет времени. – Не бери в голову, – говорит он. – Итак… мы следуем за ветром, за этим Акрифусом, – произносит Бейл Рейн. – Африкусом, – поправляет Кэтт. – Ну да, за ним, – продолжает Бейл. – Следуем за этим ветром… куда? – Туда, где сделаем следующий разрез. В следующее место, где покров между мирами тонок. – При условии, что до этого нас не догонят трубачи? – интересуется Кранк. Он смеется, и ветер уносит прочь визгливое «ха-ха-ха». – Пожалуй, – отвечает Олл.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:36 | Сообщение # 130 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | [отметка: –?]
Они спят под скальной складкой неподалеку от вершины хребта. Олл сидит, неся стражу. Ему хочется двигаться дальше, но он понимает, насколько они устали. Им нужна пища. Нужна вода, у которой нет вкуса крови. Нужен сон. Им нужен хороший и точный разрез, который уведет их прочь от трубачей. В мыслях Олла они называются не трубачами. Последний раз он встречал нечто подобное, существ той же породы, много жизней тому назад в Кикладе, их звали сиренами. Просто другое слово, ничем не лучше и не хуже, чем «трубачи». Единственное, что тогда знал Олл – и с чем согласился Ясон – создания были родом не из Киклады. Им было там не место, как трубачам не место здесь. Они были откуда-то еще, и место не имело ничего общего ни с этим, ни с каким-либо еще миром. Они были словно сырость или гниль, просочившиеся извне сквозь стену. Издаваемый ими шум сводил людей с ума, если слушать достаточно долго. Заставлял забывать себя, забывать…
[отметка: –?]
Олл просыпается. Он не знает, на сколько отключился. Час? Всего несколько минут? Остальные продолжают спать мертвым сном. Под скалой холодно, как в склепе. Вокруг темно и слышен только стук дождя. Он видел сон. Остатки сновидения до сих пор застряли в сознании, словно осколки в коже: резкий и полный жизни свет солнца на движущейся воде, свет искрится, вода зеленая, словно стекло. Корабль горделив, его будут помнить так долго, что он станет мифом. На носу нарисовано око, обычный символ в те дни. Такие были на всех боевых галерах Срединного Моря. С палубы слышен смех. Олл чувствует на своей голой загорелой спине горячие лучи солнца. Он слышит, как Орфей играет какую-то мелодию, которая сдержит шум, издаваемый сиренами. В этом сне, в этом воспоминании славная жизнь. Это были лучшие дни и приключение лучше, чем то, которое на него теперь взвалили. Это новое, неотмеченное странствие, прорезание пути из одного мира в другой – его не запомнят. Оно не войдет в легенду, как то, долгое плаванье в Колхиду и обратно. Это путешествие даже не пробудет в памяти столько, чтобы было что забывать. Впрочем, оно может быть более важным. Более важным, чем любое из приключений, которые он предпринимал за всю свою жизнь. За все свои жизни. Олл осознает, что размышляет об этом, как о своем последнем странствии, последнем приключении. Осознает, что ждет финального подвига, акта завершения, последнего отважного выхода на закате своих дней. Вот только по всем меркам предполагается, что он должен жить вечно, если только его жизнь не прервет чье-то вмешательство. Так откуда же этот фатализм в мыслях? Последние осколки сна все еще с ним. Око на носу корабля глядит сурово и неотрывно. Оно подведено сурьмой и прекрасно, словно чарующие глаза Медеи, но при этом и ужасно. Одно око. В нынешние дни этот символ несет совсем иной смысл. Олл видел его в своем последнем сне, когда к нему явился Джон и показал Терру, объятую огнем. Это проклятое око и есть та причина, по которой путешествие станет последним. – Будь ты проклят, Джон, – шепчет он. Олл встает, растирая кисти и руки. Им нужно идти, продвигаться. Они слишком долго лежали. Слишком замерзли и промокли, потеряв чересчур много тепла. И трубачи смолкли. Это скверный знак. – Вставайте! – произносит Олл, пытаясь разбудить их. У него немеют руки. Очень темно. – Давайте же, вставайте! – кричит он. – Нам нужно двигаться. Никто не шевелится, кроме Графта, который активируется от звуков голоса Олла. – Рядовой Перссон? – Разбуди их всех. Мы должны идти, – говорит Олл. Что-то проносится по камням во мраке снаружи. У Олла немеют руки, но он берется за свою винтовку. – Вставайте! – кричит он. По-прежнему никто не шевелится. Олл целится в воздух и стреляет. – Просыпайтесь, – говорит он.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:36 | Сообщение # 131 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Теперь у них нет выбора.
[отметка: –?]
Они все замерзли, промокли и испуганы, вернувшись из неприветливых снов в еще менее приветливую реальность. Кэтт плачет, но это из-за холода, а не из-за стресса. Кранк тоже готов разрыдаться, поскольку это все мерзко, и с него хватит. Олл торопит их вверх по склону, на гребень хребта. На откосе у них за спиной что-то есть. Трубачи, как предполагает Олл. Даже трубачам известно, что порой полезнее всего сохранять молчание. Проклятые сирены тоже это знали. Гребень высится впереди черным бугром, и это наводит на мысль, что на той стороне светлее. Возможно, рассвет? Путники забираются наверх и видят бледное, бледно-синее небо позади. Они переваливают за гребень. Олл посылает Бейла вперед, а сам занимает место в хвосте, оглядываясь в поисках существ, которые их преследуют. Отдельные участки темноты двигаются, но не настолько, чтобы прицелиться. – Помоги нам Господь, – произносит Олл. Он верующий и не ставит божий промысел под сомнение, но временами думает, что это Бог подверг их всем этим испытаниям. Во всех священных книгах каждой религии, что он изучал, полно историй о людях, которых заставляли страдать и терпеть, чтобы достичь спасения. Теперь его черед стать Иовом, Сизифом, Прометеем, Одином и Осирисом. Его черед терпеть. Более того, он страдает не ради собственного спасения. Олл думает, что после прожитой им жизни он не заслужил новых испытаний. Путники спускаются по склону и лезут вверх по очередному откосу. Теперь гораздо светлее. От предрассветного сияния небо впереди стало прозрачным, словно закопченное стекло. Олла внезапно озаряет ощущение, что они близко к месту, где должны находиться. Это как лишенной света ночью увидеть низко в небесах одинокую звезду и понять, что есть куда плыть. Он бросает взгляд назад. На гребне за спиной трубачи. Это огромные опухшие и массивные двуногие, обладающие длинными, уравновешивающими их тела хвостами, которые хлещут воздух позади них. Их глотки возвышаются над головами, словно цветы или насекомоядные растения. Словно механизмы из плоти, которые разветвляются, расширяются и увеличиваются. Они вновь начинают издавать шум в рассветное небо. Громкость невероятна. Странные влажные выступы и гребешки у них на головах шевелятся и напрягаются, модулируя исходящие ноты. – Вперед! – кричит Олл остальным. Они спотыкаются от шума – шума и вида существ на хребте. Оллу знакомо это зрелище. Скоро путники утратят способность думать. Где же Орфей, когда он нужен? Хотя бы пчелиный воск? Он прижимает приклад своей старой винтовки к плечу и стреляет по трубачам. Видит, как те дергаются и издают ржание, когда выстрелы выбивают искры из кожистых, покрытых перьями боков. Он не рассчитывает убить их. Просто хочет пошуметь. Бейл, Кранк и Зибес оборачиваются и тоже начинают палить вслед за Оллом. Вскоре четыре лазерных ружья отвечают трубачам на гребне своим треском. Зибес промахивается даже по таким крупным страшилищам, но Бейл с Кранком, не несшие действительной службы, только что из Начального Училища и прошли подготовку с оружием. Их выстрелы ложатся точно, кучно в цель. Это не та меткость, которая нужна Оллу, однако это все-таки шум. Близкий визг и треск четырех пехотных винтовок может заглушить или хотя бы нарушить воздействие звука, издаваемого трубачами. Создавать шум, как Орфей. Они продолжают стрелять. Через несколько минут некоторые из трубачей разворачиваются, тряся массивными животами, и, переваливаясь, скрываются из вида за гребнем. Их ужалило слишком много жгучих лазерных лучей, чтобы трубачи хотели остаться тут. За ними следуют и остальные. «Словно скот», – думает Олл. Словно скот. Они поворачивают, как стадо, как группа. Уханье стихает за хребтом. Олл никак не может перестать думать о них, как о скоте. Под «скотом» предполагаются пасущиеся травоядные, а также более мрачный вариант. Предполагается, что трубные звуки должны отгонять нечто. Хищника.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:36 | Сообщение # 132 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | [отметка: –?]
Олл прорезает отверстие, и они шагают туда. На той стороне жарко. Жарко и сухо, словно в печи. Яркое небо выглядит так, будто его синеву нарисовали, а затем обработали песком. Странники стоят на дороге: сухом, пыльном тракте. Они идут около десяти минут, и этого времени Оллу хватает, чтобы понять, что он знает, где они находятся. Олл замечает первый погибший танк – сгоревший Т-62 – и знает, что дальше они увидят гораздо больше. За один долгий, жаркий день в опаленном конце М2 региональный деспот лишился механизированной и бронетанковой бригад. Сто пятьдесят танков и бронемашин. – Почему сюда? – произносит он вслух. – Кого ты спрашиваешь? – интересуется Зибес. – О чем ты спрашиваешь? – отзывается Кэтт. Дорога и вади** за ней покрыты панцирями танков и металлическими остовами. Воздух пахнет дымом и горелым маслом. Оллу нужны ответы, но спрашивать не у кого. Тут только высохшие кости. Раздается крик Зибеса. Они подходят к нему. В кювете на боку лежит трейлер. Там нагревшиеся на солнце пластиковые канистры с водой, пищевые пайки, скатки. Что бы ни тащило этот трейлер, ему достался такой сильный удар, что остались только куски. Вот почему. Они уже обезвожены и разгорячены солнцем. Путники берут те припасы, которые могут унести, и грузят канистры с водой на Графта. Вот почему. – Удача, что мы здесь оказались, – говорит Кранк. Олл куда-то смотрит. – Чья-то удача, – отвечает он, не отводя взгляда от того, что видит. Он смотрит на останки еще одного боевого танка. Гусениц нет, катки погнуты. Корпус почернел и покрыт рубцами, башня наполовину оторвана. Как будто у банки откинули крышку. На борту, прямо под эмблемой 18-го бронетанкового, знак. Проклятье, это могла бы оказаться просто примечательная царапинка от шрапнели, поскольку она почти нечитаема, однако ее нанесли на металл после того, как корпус сгорел, и сквозь корку копоти видна голая сталь. Это слово. Возможно, имя, но оно принадлежит не человеку. М`кар. Что означает это имя? И кто додумался его здесь написать?
[отметка: –?]
Они проводят несколько часов на солнце, двигаясь по мертвой дороге среди остовов боевых машин. Олл сверяется с картой и компасом и находит следующее место. – На сей раз недалеко, – говорит он. – Ты здесь был, так ведь? – спрашивает Кэтт. Олл гадает, нужно ли отвечать, а затем кивает. – Что это? – Это называли 73-м Восточным, – говорит он. – Считалось крупнейшим сражением бронетехники своего времени. – Когда это было? Олл пожимает плечами. – На чьей ты был стороне? – спрашивает она. – А это имеет значение? – отзывается он. – Должно быть, на стороне победителей, – решает она. – Почему? – Потому что ты жив, а все эти машины погибли. – Окей, – кивает он. На сей раз «окей» означает нечто иное. Он смотрит на нее, щурясь в лучах пустынного солнца.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:37 | Сообщение # 133 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | – Просто чтобы ты знала. Моя жизнь не особо связана с исходом каких-либо битв. Время от времени мне приходилось бывать на всех сторонах. Победа не влияет на мою жизнь. Просто она мне нравится, и я стремлюсь к ней, когда есть такая возможность. – Чем же в таком случае обусловлена твоя жизнь? – спрашивает Кэтт. – Просто… жизнью, – говорит он. – Похоже, я не в состоянии избавиться от этого обыкновения, и меня непросто его лишить. Он смотрит на нее. Ее глаза большие и темные. Они напоминают ему о ком-то. Ну конечно, Медея. Та безумная ведьма. Столь прекрасная и таящая в себе множество сложных вопросов, совсем как эта девочка. – Сложно, однако не невозможно, – замечает Олл. – Ты какой-то бессмертный, – говорит Кэтт. – Что-то вроде того, полагаю. Мы называем себя Вечными. – Мы? – переспрашивает она. – Нас небольшое количество. Так было всегда. – Тебе следует мне об этом рассказывать? – интересуется она. Следует ли? – спрашивает себя Олл. В самом деле, я никогда не говорил об этом с кем-либо, кто не был бы подобен мне. Однако сейчас я нахожусь в собственном далеком прошлом, в месте, которого более не существует, и перед отдыхом мне предстоит долгий путь. Очень долгий. Я рассказываю секреты древней Терры девушке, которая их не поймет. О ней никогда не узнают, не найдут и уж точно не поверят. Под этим синим небом, на этом пустынном ветру я смотрю в глаза, которым место на лице колхидской ведьмы или хотя бы на носу боевого корабля Киклады. Какие тайны я на самом деле выдаю? – Все окей, – говорит он. – Думаю, что могу тебе доверять. – Какой ты? – спрашивает она. – Что? – Какой ты бессмертный? – О, – восклицает Олл. Ему еще не приходилось отвечать на подобный вопрос. – Обычный.
[отметка: –?]
Когда он прорезает отверстие на сей раз перед самым закатом, на 73-м Восточном поднимается пустынный ветер, и высохшие кости в мертвых остовах начинаю греметь и шевелиться. Мертвецы что-то чуют, и это что-то – не Олл с его спутниками. Оллу известно, что мертвые мало что способны ощущать. Такого немного, и него нет названия в языке людей. Путники проходят в отверстие под скрип сухих суставов, дребезжание ребер и скрежет зубов. Мертвецам тревожно.
[отметка: –?]
Следующую ночь странники спят в лесу под дождем. Они делают укрытие из брезентовых скаток, которые взяли из трейлера, и съедают несколько пайков. Вдали слышны гулкие удары и барабанный бой артиллерии. За холмом идет война. Оллу известно, что с ним играют. У соснового леса знакомый запах. Он не уверен, но склонен полагать, что знает и это место. Это благожелательное направление, или же кто-то ведет его в западню? При любом из вариантов это, скорее всего, один и тот же человек. Будь ты проклят, Джон. Олл встает рано, все остальные еще спят. Если он помнит верно, то не далее чем в трехстах шагах от границы леса находится край старой коммуникационной траншеи. Он чует запах реки, а значит Верден на западе.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:37 | Сообщение # 134 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Траншея точно там, где он помнит. Там, где он и другие ее вырыли. Она заброшена и слегка заросла. Изменение направления обстрела привело к тактической смене позиции, и этот край фронта опустел. Крошечные сорные растения кивают головами синих цветов. Трава растет среди упавших мешков с песком. Броневые пластины вала ржавеют. Доски пола траншеи отсырели, за ними давно никто не следит. Олл чувствует запах кофейной гущи, крапивы и отхожих мест. Ров и линия мешков с песком усыпаны стреляными снарядными гильзами, которые блестят латунью. Олл зигзагом следует по траншее под низкую крышу. Он двигается медленно и осторожно, держа винтовку, которую изготовят почти через тридцать тысяч лет. Вот спуск в офицерский блиндаж. Он помнит все, словно это было вчера. В блиндаже маленький стол, сделанный из ящика для фруктов: кофейник, горелка, грязная эмалированная кружка. На черной стене темное пятно. Кто-то уходил в спешке, и он был ранен. На столе лежит журнал. Олл открывает его. Это гражданский дневник местного производства, приспособленный для иных целей. Бумага кремового цвета, числа и линии напечатаны бледно-синим. Дневник был отпечатан на 1916 год. Дата настолько древняя, что Олл едва находит в ней смысл. Первая половина исписана чернильным пером плотным, хорошо натренированным почерком. Олл гадает, не его ли это рука, хотя он настолько хорошо помнит это место, что вероятно знал бы, если бы это было так. Почерк не его. В дневнике снова и снова повторяется одно-единственное слово. М`кар.
[отметка: –?]
– Я не могу задерживаться надолго, – раздается голос. Олл оборачивается, вскидывая винтовку. Джон стоит в траншее снаружи у входа в блиндаж, прислонившись к задней стене. На нем облегающий костюм и пыльный комбинезон. – Будь ты проклят, – в сердцах говорит Олл, расслабляясь и чувствуя себя глупо из-за того, что оказался застигнут врасплох. – Я вижу, ты его заполучил, – замечает Джон, кивая на завернутый атам, который подвешен у Олла на поясе. – Он и впрямь настолько важен? – Да, – отвечает Джон. – Это ты должен был этим заниматься, а не я, – говорит Олл. – Ой, да брось ты, – отзывается Джон. – Едва ли ты мог остаться на Калте. Это было дружеское предостережение, чтобы помочь тебе оттуда выбраться. Кроме того, я занят. У меня свое дело. – Да? – Не спрашивай, не расскажу. – Я думал, что это путешествие, в которое ты меня втянул, действительно важное, – произносит Олл. – Так и есть. Честно. Но мое дело тоже важное, и, по правде сказать, ты находился в нужном месте. Я работаю на Кабал, Олл. Они оплачивают мои счета, ты же знаешь. – Давно я не слышал этой фразы, – говорит Олл. Он почти что улыбается. – Кабал наблюдает за тем, что я делаю. Я не могу быть повсюду. – А я, стало быть, не работаю на Кабал? – интересуется Олл. – Нет, ты – нет. Мне не следует даже разговаривать с тобой. Впервые за долгое время Олл видит в глазах старого друга некое выражение. Это выражение, которое указывает на то, что он пытается поступить правильно, пусть даже вся вселенная старается этому помешать. Впервые за долгое, очень долгое время Олл Перссон жалеет Джона Грамматикуса. – Слушай, Олл, – говорит Джон. – Я постараюсь оказаться там, когда ты появишься. Чертовски постараюсь. Но… – Но что? – У меня предчувствие, Олл. Темное и мрачное. – Это твой разум так работает, Джон. – Нет, Олл, это не псайкерство. Это как… просто нутром чуять. Думаю, что могу в конце концов сойти с дистанции. Возможно, это мое последнее приключение. – Они просто вернут тебя, – говорит Олл. – Кабал просто вернет тебя, как всегда возвращал. Он произносит это быстро, практически обвиняя. Произносит, чтобы скрыть свои мысли. Почему мы оба чувствуем одно и то же? Почему чувствуем, что это наше последнее приключение? Вселенная в опасности, когда Вечные ощущают себя смертными. – Мне казалось, ты говорил, что плохо придется всем, – произносит Олл. – Ты так говорил на Калте. Говорил, что или пан, или пропал. Джон кивает.
|
|
|
|
Терминатор | Дата: Воскресенье, 06.10.2013, 16:37 | Сообщение # 135 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | – Так и есть. Просто… В смысле, что касается лично меня, есть дела и… Мне нужно сделать выбор, Олл, и не думаю, что мне нравится хоть один из вариантов. Впрочем, это неважно. Жаль, что не могу сделать этого вместо тебя и не взваливать на твои плечи ответственность. Олл, я хочу, чтобы ты ценил то, что делаешь. И искренне считаю, что ты подходишь для этой работы лучше меня. Олл не отвечает. – Я постараюсь оказаться там, когда ты придешь, – говорит Джон. – Но если этого не случится. Если я… опоздаю… думаю, ты знаешь, что делать. – Во что ты меня втянул, Джон? – С тобой все будет в порядке. – Джон, до сих пор ты меня направлял… оружие, пища, места. Все очень подходящее и с иронией. Типичная склонность Грамматикуса к театральности. Джон фыркает и пожимает плечами. – Ты пытаешься провести меня тайком, да? – спрашивает Олл. – Пустить по окольному маршруту. Отправить долгим кружным путем, чтобы меня было сложнее выследить и найти. Олл выходит из блиндажа на свет раннего солнца и оказывается лицом к лицу с Джоном. – Вот почему это должен был быть я, так? – спрашивает он. – Господи, теперь я вижу. Я не псайкер, как ты. Когда я двигаюсь в варпе, меня не видно. Ты бы был заметен, будто маяк. Вот почему я выполняю за тебя грязную работу. Джон не отвечает. – Что такое М`кар, Джон? – Тебе не следовало приводить с собой остальных, – отзывается Джон. – Почему? – Они не выдержат. – Они бы точно не выдержали там, где находились, – отвечает Олл. – Так вышло бы быстрее. Милосерднее. – Если я выдержу, выдержат и они. Джон кивает. Это не ободряет. – Что такое М`кар, Джон? – Брось… – Что это значит? Это имя? Джон глядит в направлении реки. – Для нас цепь времени распалась, Олл. Все в неправильном порядке. Его имя М`кар. – Нечеловеческое имя. – Нет. Не знаю, зовут ли его М`каром сейчас, или назовут однажды. Варп живет не в такт времени, как мы его воспринимаем. Он смотрит на Олла с грустью в глазах. – Враг не даст тебе уйти с Калта. Только не с этим кинжалом. Они послали за тобой нечто. Это нечто зовут М`кар. Олл, тебя спасает то, что ты движешься окольным путем, и действительно помогает, что ты не псайкана, и не светишься во мраке, как я. Да, поэтому ты делаешь это вместо меня. Да, окей? Признаю. – Но все же… – Все же оно приближается. М`кар приближается. Оглядывайся почаще. Единственное, чем я могу тебе реально помочь: посоветовать достаточно долго продержаться вдали от него. – Что это значит? – Это значит, что он нужен еще и для другой задачи, так что не может вечно искать тебя. Продолжай идти, не поднимай головы, не попадайся на глаза, и в конце концов ему придется сдаться и повернуть назад. – Почему? – У него своя судьба. Просто будь начеку, Олл. – Помоги мне еще, Джон! Проклятье! Я заслуживаю большего! Как мне сражаться с этим существом? – Прости, не могу, – говорит Джон. Он выглядит искренне оправдывающимся. – У меня полно дел. Я не могу… – Ты даже не здесь, да? – внезапно поняв, спрашивает Олл. – Где ты на самом деле? – В другом конце Ультрамара, – отвечает Джон. Олл вздыхает.
|
|
|
|