|
Фульгрим Греха Макнила
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:47 | Сообщение # 106 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Если первые слова своего командира поразили Саула, то от этого пассажа Эйдолона он просто остолбенел. Лорд-Коммандер спокойно и уверенно искажал очевидные факты пред лицом Примарха. Конечно, Матануаль Август разбил отряды Кровавых Ангелов на маленькие отделения и отправлял их, по сути, на верную смерть. Однако же, в том, что Эйдолон поспешил с высадкой на поверхность, говорило вовсе не о его беспокойстве за братьев-Астартес. Единственное, чего он желал — самолично завоевать славу покорителя Убийцы, не оставив ни капли Легиону Воителя.
Эйдолон тем временем перешел к рассказу о первых сражениях и последующем уничтожении мегарахнидов, изо всех сил стараясь подчеркнуть успехи Детей Императора и принизить заслуги Лунных Волков и Кровавых Ангелов.
Стоило ему закончить, как Гелиополис утонул в громких аплодисментах и одобрительных ударах кулаком по столу, приветствующих «великие победы» воинов Эйдолона. Тарвиц покосился на Люция, пытаясь понять его отношение к подобным выдумкам Лорда-Коммандера, однако, по, как всегда, спокойному и холодному лицу мечника невозможно было прочесть что-либо.
— Прекрасная история, брат — кивнул Веспасиан, когда незаслуженные овации стихли. — Возможно, чуть позже мы услышим героические рассказы твоих воинов?
— Может быть, — выдавил Эйдолон сквозь зубы, но Саул сразу понял, что в Гелиополисе этого точно не произойдет. Лорд-Коммандер никому не позволит сказать хоть слово, отличное от его версии произошедшего на Убийце.
Фулгрим, обращаясь к «герою» дня, произнес:
— Ты принёс новую славу нашему Легиону, Эйдолон, и всё твои воины получат награды, заслуженные ими. Что до погибших, то я немедленно прикажу выгравировать их имена на стенах анфилады, ведущей к Вратам Феникса.
— Благодарю за честь, Лорд Фулгрим, — ответил Эйдолон, вновь усаживаясь за стол.
Кивнув, Примарх обратился ко всему Братству:
— Лорд-Коммандер проявил великую храбрость пред лицом серьезной опасности и стал примером для всех нас. Я хочу, чтобы вы донесли слова Эйдолона до ваших воинов. Ну что ж, а теперь обратимся к будущим победам, ибо Дети Императора не имеют обыкновения почивать на лаврах и жить минувшим. Мы всегда стремимся к новым вызовам и ищем новых врагов, в боях с которыми вновь и вновь доказываем свое превосходство.
— Пребывая здесь, в неизведанной области космоса, — продолжал Фулгрим, — мы пронзаем её тьму светом Императора. Миры, пребывающие здесь, погружены во мрак, развеять который должны Дети Императора, несущие по Галактике сияние Имперских Истин. Сейчас наш флот приближается к одной из таких планет, и я позволил себе обозначить её как Двадцать Восемь-Четыре, в знак грядущего приведения к Согласию. Позже я объясню каждому из вас его роль в дальнейших действиях, а сейчас — испробуйте вино победы!
При этих словах Примарха Врата Феникса распахнулись, и целая армия слуг в простых бледно-кремовых хитонах вошла в Гелиополис, неся амфоры с дорогим вином, блюда с мясом экзотических зверей, свежими фруктами, мягким хлебом, сладостями и прочими необычными кушаньями.
Тарвиц с удивлением взирал на процессию слуг, расставлявшим изысканные напитки по маленьким столикам в углах Гелиополиса. Конечно, в обычае Детей Императора было «пробовать победу на вкус» ещё до начала сражения, но настолько пышное пиршество показалось ему излишним и вычурным. Всё-таки они воины, а не гурманы.
Тем не менее, вместе с прочими Капитанами Саул поднялся с кресла и прихватил на одном из столиков чашу вина, стараясь не встречаться глазами с Эйдолоном, боясь, что тот немедленно поймет отношение Тарвица к его лжи о случившемся на Убийце. Люций неслышно подошел к нему со спины, на по-прежнему красивом лице Тринадцатого Капитана играла непонятная улыбка.
— Лорд-Коммандер неплохо осветил наши победы, а, Саул?
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:48 | Сообщение # 107 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Тарвиц кивнул, и, оглянувшись по сторонам, ответил:
— Да уж, это был действительно… интересный взгляд на кампанию.
—Эй, да ладно тебе, — отмахнулся Люций. — Если уж кто-нибудь и заслуживает почестей за битвы на той мрачной планетке, то уж точно мы, а не проклятые Лунные Волки!
— Ты просто злишься на них из-за того, что Локен победил тебя в том бою.
Мгновенно помрачневший Люций выпалил:
— Он меня не победил, ясно?!
— Ты, видно, забыл, как валялся на полу в конце поединка? — подколол его Саул.
— Он обманул меня, использовал грязный трюк, — оправдывался Люций. — Я-то надеялся на честную дуэль на мечах. Но ничего, когда мы скрестим клинки в следующий раз, Локен получит свое!
— Ну да, если не выучит к тому времени новые «грязные трюки».
— Нет уж, — злобно фыркнул Люций. Тарвица вновь больно уколола растущая гордыня собрата, замешанная на чистом эгоизме. Когда-то они были близкими друзьями, но, шагая вверх по иерархии Легиона, понемногу начали отдаляться.
— Поверь мне, — никак не мог успокоиться Тринадцатый Капитан, — этот Локен всего лишь тупое примитивное животное, как и все эти Лунные Волки!
— Все? Даже Воитель?
— Нет, нет, что ты! — испуганно протараторил Люций. — Я имел в виду, что простые воины в их Легионе немногим лучше варваров Русса. Грубые, необразованные, лишенные нашего изящества и утонченности. Да что там, Убийца лишний раз доказала превосходство Детей Императора над прочими Астартес!
— Уверен? — произнес чей-то голос. Обернувшись, Тарвиц увидел Второго Капитана, стоявшего в нескольких шагах от них.
— Капитан Деметер, — склонил голову Саул, — для меня честь видеть вас снова. Мои поздравления с превосходной победой над Диаспорексом и захватом капитанского мостика на их флагмане.
Улыбнувшись, Соломон подошел к нему вплотную.
— Спасибо на добром слове, но на твоем месте я бы не расточал мне комплименты в полный голос. Лорд Фулгрим не особо обрадовался, когда Вторая Рота лишила его заслуженного триумфа. И, кроме того, я пришел сюда не затем, чтобы выслушивать похвалы в свой адрес.
— И зачем же? — поинтересовался Люций.
Пропустив мимо ушей оскорбительный тон вопроса, Соломон ответил:
— Дело в том, Капитан Тарвиц, что я позволил себе понаблюдать за тобой, когда Эйдолон рассказывал Братству о событиях на Убийце. И, судя по твоему лицу, к его словам можно кое-что добавить. Быть может, ты изложишь мне свою версию событий?
— Лорд Эйдолон описал кампанию на 140-20 так, как он её видел, — нейтрально произнес Тарвиц.
— Послушай, Саул — ведь можно так тебя называть? — давай говорить откровенно, — предложил Соломон.
— Буду только рад, — честно ответил Тарвиц.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:48 | Сообщение # 108 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Начнем с того, что мы оба знаем: Эйдолон — очень неприятный тип, — произнес Деметер, и Саула поразила прямота Второго Капитана.
— Лорд-Коммандер Эйдолон, — встрял Люций, — ваш вышестоящий офицер. Не стоит об этом забывать, Капитан Деметер. — Мне прекрасно известна иерархия Легиона, — огрызнулся Соломон, — и в табели о рангах я стою выше вас, Тринадцатый Капитан Люций. Значит, я — ваш вышестоящий офицер, и вам не стоит об этом забывать. Люций быстро кивнул, и Деметер, не давая ему опомниться, спросил в лоб:
— Так что же на самом деле случилось на поверхности Убийцы?
— В точности то, о чем рассказывал Лорд-Коммандер Эйдолон, — уверенно ответил Люций.
— Это правда, Саул? — резко обернулся Соломон.
— Вы что же, обвиняете меня во лжи? — ожесточился Люций, и его рука охватила рукоять клинка, откованного на Урале мастерами Клана Терраватт во время Объединительных Войн. Заметив этот жест, Деметер медленно повернулся к Люцию, меряя его взглядом, словно изучая врага перед схваткой. Хотя он был явно выше, шире в плечах и, несомненно, сильнее, Люций превосходил его в изяществе и ловкости, и, что важнее всего, в скорости реакции. Тарвиц поймал себя на мысли о том, что почти серьезно размышляет о победителе в бою насмерть между двумя Капитанами, и поблагодарил судьбу за то, что такой поединок невозможен.
— Мне вспоминается, как вы впервые пришли сюда, Люций, — медленно начал Соломон. — Тогда я решил, что вам суждено стать превосходным офицером и отличным воином.
Люцию явно польстили слова Деметера, но Второй Капитан продолжал:
— Но теперь я вижу, как глубоко ошибся. Вы всего лишь мелкий завистник, карьерист и подпевала, думающий, что совершенствование себя и достижение превосходства над другими — одно и то же.
Бледное лицо Люция начало медленно наливаться кровью, однако Соломон ещё не закончил:
— Высокая и чистая цель каждого воина нашего Легиона — стремление к идеалу, что воплощен в Императоре, возлюбленном всеми. Однако же, нам не стоит пытаться сравниться с Ним, поскольку Император превыше обычных людей, превыше любого из Астартес, превыше даже Примархов. Конечно, из-за нескольких наших доктрин Дети Императора могут показаться кому-то горделивыми и холодными, поэтому запомни: в гордыни нет чистоты. Урок окончен.
Люций склонил голову, но Тарвиц, хорошо изучивший его за время прежней дружбы, знал, что мечник сейчас из последних сил сдерживается от вспышки гнева. Краска схлынула с лица Люция, и он тихо проговорил:
— Благодарю за урок, Капитан. Надеюсь, когда-нибудь смогу преподать вам такой же.
Ещё раз коротко кивнув, мечник развернулся на месте и направился в сторону Эйдолона.
— Он тебе этого не забудет, — с трудом скрывая улыбку, предупредил Тарвиц.
— Ну и прекрасно, — заявил Соломон. — Может, хоть что-нибудь поймет, если поразмыслит как следует.
— Навряд ли. Люций — не самый усердный ученик.
— В отличие от тебя, Саул?
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:49 | Сообщение # 109 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Делаю что могу.
Соломон рассмеялся.
— До чего же ты дипломатичен, Саул! Знаешь что, раз уж я рассказал Люцию о своих впечатлениях при первой встрече с ним, то откроюсь и тебе. Признаться, я тогда решил, что ты никогда не станешь кем-то большим, чем неплохой боевой офицер, но сейчас уверен — тебя ждут великие дела.
— Спасибо, Капитан Деметер.
— Для тебя — Соломон. Так, я смотрю, собрание окончено, поэтому давай-ка кое-что обсудим наедине.
ПОВЕРХНОСТЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ-ЧЕТЫРЕ, на которую опустились челноки Детей Императора, показалась Деметеру прекраснейшим из мест, виденных им в своей жизни. Ещё при взгляде с орбиты планета, казалось, источала покой и умиротворенность: цветущие материки, чистая синева океанов и прозрачная атмосфера, исчерченная причудливыми завитками пушистых облаков. Пробы воздуха, взятые автоматическими зондами, показали его полную пригодность для дыхания, а также полное отсутствие каких-либо вредных выбросов, душивших немало Имперских миров и превращающих их в подобие индустриального ада. Кроме того, анализ электромагнитных излучений позволил с уверенностью говорить об отсутствии на планете развитой разумной жизни.
Более подробных отчетов стоило ждать через несколько дней, однако уже сейчас стало очевидно, что планета полностью необитаема, если не считать нескольких объектов, напоминающих руины какой-то давным-давно исчезнувшей цивилизации.
Проще говоря, это был идеальный мир.
Четыре «Штормбёрда» совершили посадку на каменистых холмах в устье широкой долины. Перед ними возвышалась широкая и прекрасная горная гряда, пики которой укрывали снежные шапки — признаки мягкого, умеренного климата. Как только пыль, поднятая двигателями челноков, осела, Фулгрим вывел своих воинов на поверхность нового мира, предназначенного Империуму.
Соломон спокойно сошел по трапу и окинул взглядом дали, открывшиеся перед ним с вершины холма. Его охватило странное чувство, схожее с надеждой, которой заранее не суждено сбыться. Тем временем из своих челноков вышли Юлий и Марий, а за ними последовали Фулгрим и Тарвиц. Рядовые Астартес бегом занимали позиции по периметру посадочной зоны, но Деметер даже не смотрел в их сторону, заранее зная, что оружие здесь не понадобится. Здесь не было врагов, с которыми нужно сражаться, не было угроз, от которых нужно было защищаться. Этот мир сдался без боя, даже не сдался, а радушно встретил их, словно дорогих гостей.
Как только авточувства брони ещё раз подтвердили пригодность здешнего воздуха для дыхания, Соломон снял шлем и сделал глубокий вдох. Второй Капитан даже прикрыл глаза от наслаждения — настолько прекрасен и чист был воздух 28-4 по сравнению с тысячи раз рециркулированной и профильтрованной корабельной атмосферой.
— Надень-ка шлем обратно, — посоветовал Марий. — Мы ведь точно не знаем, не опасен ли здешний воздух.
— По показаниям сенсоров брони, всё в порядке.
— Лорд Фулгрим по-прежнему в шлеме.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:49 | Сообщение # 110 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — И что?
— И то, что стоило бы подождать его команды.
— Прости, Марий, но я не нуждаюсь в ежеминутных приказах по таким пустяковым поводам, — разозлился Деметер, — и с каких это пор ты стал таким мнительным?
Не ответив ни слова, Вайросеан отвернулся и принялся с преувеличенным вниманием наблюдать за высадкой последних Десантников из «Штормбёрдов». Покачав головой, Соломон положил шлем на сгиб руки и запрыгал по камням, забираясь на самую верхушку холма.
Земли, представшие перед его глазами, являли собой бесконечное море зелени. Светлые леса росли у подножий гор, сверкающие под солнцем спокойные голубые реки лениво текли со снежных вершин, направляясь к далеким морским берегам. На всем протяжении долины возвышались циклопические руины, которые, по мнению флотских планетографов, представляли собой часть невообразимо огромного сооружения. С вершины холма они казались Соломону чем-то вроде половины гигантского арочного прохода, но понять, что представляет собой комплекс в целом, понять было невозможно.
Острые глаза Деметера озирали поверхность планеты на сотни километров, он видел блеск далеких озёр у горизонта, стада диких животных, кочевавших по бескрайним равнинам. Двадцать Восемь-Четыре ничто не скрывала от чужаков, и в ясном, чистом её небе пели неведомые людям птицы.
О Терра, когда же он в последний раз видел столь девственный мир?
Как многие другие Дети Императора, Соломон вырос на Хемосе, планете, не знавшей смены дня и ночи, вечно скрытой под пеленой пыли и смога, сквозь которую не могли пробиться лучи далекого солнца. Нескончаемые серые сумерки, мрачные и беззвёздные, навсегда запомнились Второму Капитану, и сейчас его сердце пело при виде прекрасного безоблачного неба Двадцать Восемь-Четыре.
Соломон ощутил горький стыд при мысли о том, как страшно измениться эта планета после того, как войдет в состав Империума. Уже через несколько дней передовые отряды Механикумов развернут здесь колонизационные модули и начнут добычу полезных ископаемых. Деметер почувствовал, что даже он, простой воин, который не сегодня-завтра навсегда улетит отсюда, не может смотреть в глаза обреченному миру. И тут же он понял, на что так надеялся — ему страстно хотелось, чтобы человечество изыскало какой-нибудь способ сохранить чудесную природу этой планеты.
Неужели Механикумы, наделенные всей этой научной и технической мощью, не могут создать технологии, которые позволят извлекать природные ресурсы, не обрушивая на планеты неисчислимые беды: загрязнения, перенаселенность, прочие надругательства над их первозданной красотой?
Впрочем, все эти благие намерения Деметер ничто не изменили бы — раз этот мир не населен и пригоден для колонизации, то 28-я Экспедиция оставит здесь небольшой гарнизон Архитских Паладинов Файля и отправится дальше.
— Соломон! — как всегда в последнее время, чересчур громко позвал Юлий.
Оторвавшись наконец от созерцания красот планеты, Деметер сбежал вниз по склону холма и подошёл к Каэсорону.
— Что такое?
— Собирай людей! Мы отправляемся осматривать те руины.
Интерьер «Ла Венице» здорово изменился за последние два месяца. Остиан вновь и вновь мусолил в голове эту простую мысль, опрокидывая один за другим бокалы легкого вина. Если прежде она смотрелась как обычное место встреч творческих людей, со всей своей излишней «богемностью», то теперь огромная зала превратилась в какую-то смесь ристалища эпохи упадка и притона на нижних уровнях улья.
Стены без всякой меры облепили сусальным золотом, и каждый скульптор на борту корабля счел своим долгом налепить по несколько дюжин того, что теперь сходило за изваяния… ну то есть, почти каждый скульптор.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:49 | Сообщение # 111 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Художники в каком-то исступлении, словно боясь, что у них вот-вот отберут краски, размалевывали бесконечными фресками стены и потолок, а целая армия портных, подвизавшаяся в Экспедиции на шитье мундиров и знамен, ткала безумных размеров занавес. Единственным местом во всей «Маленькой Венеции», до которого ещё не добрались бешеные кисти художников, оставалась стена за сценой, якобы по личному приказу Примарха зарезервированная под будущее эпическое полотоно Серены д'Ангелус. Впрочем, Остиан уже несколько недель не виделся с подругой, поэтому лишь пожимал плечами, когда у него пытались выяснить подробности.
Да и при последней их встрече, больше месяца назад, Серена выглядела просто кошмарно. В ней не осталось почти ничего от той волнующе прекрасной женщины, в которую Делафур, честно говоря, начал понемногу влюбляться. Они тогда обменялись парой ничего не значащих фраз, после чего художница быстро удалилась.
— Я должен пойти к ней, — твердо сказал себе Остиан, словно бы слова, произнесенные вслух, лучше помогли ему решиться на это.
Тем временем на сцене изгалялась труппа танцоров и певцов, издавая при этом некие жуткие звуки, которые, как надеялся Делафур, никто не решился бы назвать музыкой. Коралина Асенека, прекрасный итератор и Летописец, с такой легкостью вычеркнувшая его из списка отправляющихся на Лаэр, стояла в центре сцены. А в первых рядах немногочисленных, но явно благодарных зрителей Остиан заметил и ту, что была истинной причиной самого тяжелого разочарования в его жизни. Беква Кинска вопила и извивалась перед сценой, ругая последними словами танцоров и певцов, её синяя грива разметалась по плечам, словно водоросли из лаэрского океана, а подол длинного платья то обматывался вокруг ног певицы, то развевался вокруг. Похоже, подготовка к «Маравилье» в честь Фулгрима шла полным ходом.
На взгляд Остиана, Ла Венице теперь выглядела просто гротескно. Пытаясь придать ей как можно более пышный и вычурный, Летописцы получили в итоге какое-то разноцветное шумное месиво.
К счастью, барная стойка оставалась непокоренной — видимо, даже свихнувшиеся местные «дизайнеры» опасались навлечь на себя гнев нескольких сотен мрачных завсегдатаев, готовых до последней капли выпивки отстаивать свою цитадель. Что интересно, пили здесь только те…
Остиан потерял мысль, уставившись на целую толпу Летописцев, собравшихся вокруг огромного Десантника по имени Люций. Бледнолицый воин, явно наслаждаясь вниманием, рассказывал не совсем почтенной публике истории о произошедшем на планете, названной им Убийцей. Сообщив кое-что о подвигах Воителя и Сангвиниуса, Люций перешел к самовосхвалению, и поднабравшемуся Остиану показалось жалким и смешным, что Капитан III Легиона ищёт славы у таких типов, как обитатели Ла Венице. Разумеется, высказывать свои идеи вслух Делафур воздержался.
Да, когда-то «Маленькая Венеция» была превосходным местом для отдыха и легкой беседы, но теперь постоянный грохот ремонта, рявкающая «музыка» и кошачье мяуканье со сцены превратили её в какой-то загон для тех, кто хотел просто напиться в хлам и заодно пожаловаться собутыльнику на несложившуюся жизнь, потерю прежних друзей или просто непонимание происходящего.
— Слушай, а ты заметил, что последнее время тут хоть чем-то занимаются только те, кто побывал на Лаэре? — спросил кто-то, сидящий сбоку от Остиана. Обернувшись, Делафур признал паршивого поэта Леопольда Кадмуса, с которым пару раз говорил, но, к счастью, всегда вовремя находил предлог, чтобы уйти до того, как тот начинал читать свои стихи.
— Угу, — буркнул Остиан, с преувеличенным вниманием следя за тем, как рабочие пытаются одолеть лифтового сервитора и установить изваяние обнаженного херувима. Статуя прямо-таки источала сладострастие.
— Позорище! — выкрикнул Леопольд.
— Точно, — кивнул Делафур, не совсем понимая, какой вклад Кадмус — также, к слову, не побывавший на Лаэре — собирался внести в дело создания «культурного наследия» Экспедиции.
— Я думал, что уж такой талант, как ты, мог бы чем-нибудь здесь заняться, — не отставал Леопольд, и Остиан без труда услышал в его голосе завистливую нотку.
Кивнув, скульптор ответил:
— Знаешь, когда я вижу, что они тут устраивают, то у меня опускаются руки. А потом я их умываю.
— То есть? — не понял поэт, и Остиан понял, что Леопольд уже тепленький.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:50 | Сообщение # 112 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Ну вот, например, посмотри на ту стену. Цвета словно слепой подбирал, а что до самой картины… Ну, я не против эротики в искусстве, но здесь-то откровенная порнография.
— Ага, — расплылся в улыбке Кадмус. — Здорово, правда?
Пропустив мимо ушей замечание Леопольда, Делафур продолжил критиковать новые веяния:
— Или прислушайся к этой жуткой музыке. Когда-то я восхищался талантами Беквы Киньски, правда. Но при звуках её нынешних «творений», мне мерещится, что какие-то мерзавцы подвесили за хвост кошку, и та дико воет да ещё и скребет когтями по стеклу. А скульптуры?! Я даже не знаю, что и сказать — они грубо сляпаны, непристойны, да ещё и недоделаны.
— Ну, тут я с тобой и спорить не стану, ты же настоящий эксперт в этом деле, — уважительно заявил Леопольд.
— Конечно, — согласился Остиан, и тут же поежился, вспомнив, от кого недавно услышал почти те же слова.
Шел обычный, ничем не примечательный день, наполненный привычным постукиванием его молотка и зубила. Делафур вновь постепенно пробуждал к жизни холодный мрамор, вызывая на поверхность то, что разглядел его талант в толще камня. Фигура воина в тяжелой броне шаг неторопливо проявлялась под ударами скульптора, откалывающего лишние кусочки, которым не находилось места в образе, созданном его воображением. Серебряные пальцы Остиана скользили по камню, аугментические измерители, внедренные под кожу, помогали отыскивать возможные каверны и критические точки, в которых один неверный удар мог сгубить весь его труд.
Каждое касание молотка, выверенное и аккуратное, делалось им с чувством инстинктивного уважения к тому, чей образ он воплощал в камне, и с любовью к самому мрамору, прекрасному детищу араратских копей. С легким стыдом Остиан вспоминал, как набросился на камень после унижения, устроенного ему Беквой Киньской, но после того он все же нашел в себе силы для самоуспокоения. Во многом Делафуру помог его труд, статуя, с каждым днем становившаяся все прекраснее. Его глаза, глаза истинного мастера, наполнялись теплотой при каждом новом взгляде на неё, как и всегда в тех случаях, когда Остиану доводилось видеть нечто красивое.
Отойдя на шаг от скульптуры, Делафур почувствовал, что в его, как всегда, захламленной студии находится посторонний. Обернувшись, он тут же увидел гигантского воина в пурпурно-золотой броне, держащего на плече огромную алебарду с позолоченным лезвием. Доспехи Десантника почти скрывались под извилистым орнаментом и украшениями, куда более богатыми, чем у обычных Астартес, а из боков шлема, выделанного наподобие клюва хищной птицы, словно бы росли крылья.
Сняв респиратор, Остиан уставился на ещё пятерых точно таких же воинов, входящих в двери студии и следовавшего за ними сервитора-носильщика, тащившего широкую платформу с тремя непонятной формы объектами, завернутыми в белое полотно. Скульптор немедленно признал в воинах знаменитых Гвардейцев Феникса, элитных преторианцев…
Фулгрима, вошедшего в двери вслед за сервитором. Остиан замер на месте, оцепенев при виде могучего Примарха. Повелитель Детей Императора был облачен в просторный темно-красный балахон с вытканными серебряным и пурпурным шитьем узорами. Бледное лицо Фулгрима казалось присыпанным пудрой, глаза были слегка подведены медной тушью, а серебряно-белые волосы заплетены в множество сложных косичек.
Делафур пал на колени и склонил голову, не смея стоять в присутствии столь прекрасного и совершенного существа. Да, и прежде Остиану случалось видеть Примарха Детей Императора, но быть рядом с ним, в одной комнате, ощущать на себе взгляд его глубоких темных глаз — подобного ему испытывать не доводилось. Скульптор почувствовал, что впадает в какое-то идиотское состояние. Он даже на какой-то миг забыл собственное имя и то, что делает в этой студии.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:50 | Сообщение # 113 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — М-мой Лорд, я…
— Пожалуйста, встаньте, мастер Делафур, — попросил Фулгрим, подходя к нему. В нос Остиану ударил резкий запах ароматических масел. — Гении, подобные вам, никогда не должны вставать передо мной на колени.
Делафур медленно поднялся на ноги и попытался взглянуть в глаза Примарху, но понял, что собственное тело не желает ему повиноваться.
— Можете поднять глаза, — улыбнулся Примарх. Остиан почувствовал, как мускулы шеи непроизвольно дернулись и заставили его вскинуть голову, словно стремясь поскорее выполнить просьбу Фулгрима. Голос Финикийца звучал словно прелестнейшая из мелодий, и, казалось, сам воздух наслаждался каждым звуком, слетавшим с губ прекрасного Примарха.
— О, я вижу, ваша работа не стоит на месте, — заметил Фулгрим, обходя глыбу мрамора и вырастающую из неё фигуру. — С нетерпением ожидаю завершения. Скажите мне, а кто же этот выдающийся воин, чей образ вы воплощаете в статуе? Он известен мне?
Остиан кивнул, все ещё не в силах обратиться к столь великому созданию.
— Кто же он? — повторил Фулгрим.
— Император, возлюбленный всеми, — наконец произнес Делафур.
— Император? О, это прекрасный выбор.
— Да, я решил, что этот мрамор просто идеален. Никто, кроме Правителя Человечества, не может быть воплощен в нем.
Кивнув, Фулгрим ещё раз обошел скульптуру, с закрытыми глазами и поглаживая мрамор, точь-в-точь как Остиан пару минут назад.
— У вас воистину необыкновенный дар, мастер Делафур — в этом обломке холодного камня можно почувствовать зарождающуюся жизнь. О, если бы и я был способен создавать подобные вещи!
— Мне говорили, что вы обладаете великим талантом скульптора, мой лорд.
Фулгрим с улыбкой покачал головой.
— Я могу высекать из мрамора красивые и даже прекрасные статуи, но вдыхать в них жизнь… увы. Подобное несовершенство заставляет меня скрипеть зубами от ярости на самого себя, и поэтому я пришел сюда просить вашей помощи.
— Моей помощи? — выдохнул Остиан. — Но… я не понимаю.…
Вместо ответа Примарх махнул рукой в сторону грузового сервитора, и один из Гвардейцев Феникса стащил покрывало, из-под которого показались три статуи, высеченные из светлого мрамора.
Положив руку на плечо Остиану, Фулгрим подвел его к платформе. Каждая из них представляла собой вооруженного воина, судя по знакам, вырезанных на наплечниках — ротного Капитана.
— Я вдохновился мыслью воплотить в камне образы моих лучших воинов, — пояснил Феникс, — но, стоило завершить скульптуру Третьего Капитана, у меня появилось странное чувство, говорящее о том, что им не хватает какой-то мелкой, но неимоверно важной детали. В чем же дело, мастер Делафур?
Остиан внимательно осмотрел скульптуры. Он видел идеальные и чистые линии, мельчайшие детали, до последней черточки передающие выражение лиц трёх Астартес. На мраморе не было заметно ни единой линии скола, ни малейшей неточности — статуи словно вылепили из мякгой глины, а не высекли из мрамора.
И несмотря на все это совершенство, Остиан не чувствовал волнения или восхищения, которые должно было вызвать столь чудесное творение. Да, скульптуры действительно выглядели идеальными, но… В них не ощущалась рука их создателя, не видно было, что он вложил в них частичку души, неясным оставалось, какие чувства испытывал мастер, что он переживал, создавая их. Словно какая-то машина Механикумов поработала над тремя глыбами мрамора по заложенным в неё чертежам.
— Они удивительно прекрасны, — выдавил наконец Делафур.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:50 | Сообщение # 114 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Не стоит лгать мне, Летописец, — с оттенком угрозы в голосе произнес Финикиец. Остиан взглянул на Фулгрима, и выражение холодных глаз Примарха пробрало его до костей.
— Но что я ещё могу сказать, мой Лорд? Они и правда совершенны.
— Я хочу услышать правду. Она — как нож хирурга, ранит, но излечивает.
Остиан замер, тщетно пытаясь подобрать слова, которые не заденут Примарха и не оскорбят его действительно прекрасную работу.
Видя, в каком затруднении оказался скульптор, Фулгрим ободряюще похлопал его по плечу и сказал:
— Хороший друг — тот, кто указывает тебе на твои ошибки и недостатки, а не закрывает тебе глаза успокаивающими словами, или молчит, словно его пытают о скрытых сокровищах. Говорите свободно, Делафур.
Произнесенные мягким, почти нежным голосом, слова Примарха будто распахнули дверь в душе Остиана, и скульптор выпалил то, что вертелось у него на языке, не решаясь произнестись.
— Они кажутся… слишком совершенными, словно их создавали с холодной головой, а не с горячим сердцем.
— Как что-либо может оказаться «слишком совершенным»? — удивленно спросил Фулгрим. — И, кроме того, все прекрасные и славные вещи создаются именно после тщательного расчета, а не кое-как и наугад.
— Настоящее искусство не терпит холодного расчета, оно рождается в сердце художника, — разошелся Делафур. — И, даже если выверять линии точнейшими инструментами в Галактике, но при этом оставаться бесстрастным, то скульптура останется безжизненной.
— Знаешь ли, есть такая вещь, как совершенство, — огрызнулся Феникс, — и мы живем ради того, чтобы его достигнуть. Все прочее должно быть отброшено, в том числе и излишние страсти!
Остиан покачал головой, уже немного испуганный собственной смелостью и слыша растущий гнев в голосе Примарха.
— Простите, мой лорд, но художник, ищущий совершенства во всем, ни в чем его не достигнет. Сама суть нашего существования заключается в том, чтобы просто… быть людьми и не искать недостижимого.
— А с твоими работами что же? Ты не пытаешься сделать их идеальными? — раздраженно спросил Фулгрим.
— Людям свойственно искать совершенство там, где его нет, и терять при этом то, что лежит у них под ногами. В погоне за недостижимым легко упустить что-то действительно важное, — смело отвечал Остиан. — Если бы я пытался сотворить идеальную скульптуру, то никогда бы не сумел закончить её.
— Ну, в этом деле ты эксперт, — злобно бросил Примарх. Делафура внезапно охватил ужас, когда он понял, насколько сильно разозлил Финикийца. Глаза Фулгрима засверкали подобно черным жемчужинам, жилы на лбу и висках запульсировали от с трудом сдерживаемого гнева, и у Остиана от страха задрожали колени.
Слишком поздно он осознал, что единственной целью Феникса при создании скульптур или написании было достижение невозможного идеала, а вовсе не желание нести в мир красоту или выражать в своих творениях глубокие личные чувства. Слишком поздно он понял, что ласковые слова Фулгрима и его просьбы честно высказывать свои мысли — не более чем кокетство. Примарху не нужна была правда, единственное, чего он желал — услышать сладкую ложь признанного мастера, восхищенного его творениями, похвалу, в которой нуждалось его растущее самомнение.
— Мой лорд… — прошептал Остиан.
— Неважно, — ядовито прервал его слегка успокоившийся Фулгрим. — Кажется, я не зря поговорил с вами, и теперь больше никогда в жизни не прикоснусь к мрамору. Бесцельная трата драгоценного времени — что может быть хуже?
— Но, мой лорд, я вовсе не хотел…
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:51 | Сообщение # 115 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Примарх отмахнулся от него, словно от надоедливой мошки.
— Спасибо, что уделили мне эти несколько минут, мастер Делафур. Засим удаляюсь и оставляю вас наедине с вашими несовершенными работами.
Окруженный Гвардейцами Феникса, Фулгрим покинул студию, а Остиан ещё долго не мог прийти в себя и трясся от ужаса, вспоминая, что он увидел в глазах Примарха…
Чей-то голос вернул скульптора в реальный мир. Подняв глаза, он увидел, что к нему обращается тот самый бледнокожий Астартес, что болтал с Летописцами.
— Мое имя — Люций, — представился тот.
Кивнув, Остиан опрокинул ещё один стакан.
— Да, я вас знаю.
Десантник самодовольно улыбнулся.
— Мне сказали, что вы друг Серены д'Ангелус. Это верно?
— Надеюсь, что да, — вздохнул Остиан.
— Не покажете мне, как пройти в её студию?
— Зачем, если не секрет?
— Я хочу, чтобы она написала мой портрет, разумеется.
Глава Тринадцатая Подопытный/Девственный мир/«Ла Мама Хуана»
Снявший доспехи и оставшийся в одном лишь хирургическом балахоне, апотекарий Фабиус склонился над операционным столом и подал знак медицинским сервиторам. Те аккуратно подняли хирургеон на уровень талии Байла, к тому месту, куда давным-давно был имплантирован интерфейсный блок. Подключив сложнейший прибор к разьемам, сервиторы активировали его, и с этой секунды Фабиус мог управлять инструментами хирургеона так, словно они росли прямо из тела апотекария. По сути, устройство превосходно заменяло нескольких ассистентов, выполняя команды Байла гораздо быстрее и точнее, чем любой, даже самый опытный медик.
Да и по правде говоря, той операции, что сейчас предстояло провести Фабиусу, лишние свидетели были явно не нужны. Слишком уж необычной, если не преступной, она могла бы им показаться…
— ам удобно, мой лорд? — спросил апотекарий своего пациента.
— Пошел ты подальше со своими идиотскими вопросами! Конечно, нет! — выругался Эйдолон, явно чувствующий себя беззащитным и уязвимым и, похоже, напуганный этим. И неудивительно, ведь он лежал совершенно обнаженным, без доспехов и одеяний, на ледяной металлической плите, ждущий момента, когда ножи апотекария вонзятся в его тело.
Шипящие и побулькивающие устройства окружали операционный стол, одно из них только что закончило наносить обеззараживающий гель на шею лорд-коммандера. В холодном свете флуоресцентных ламп Эйдолон походил на окоченевший труп, что также не добавляло ему приятных эмоций. Сначала он, пытаясь отвлечься, решил осмотреть лабораторию Байла, но постоянно натыкался взглядом на стеклянные контейнеры с отвратительного вида мясистыми кусками плоти, непохожими ни на один человеческий орган.
— Ничего, ничего, — успокаивающе кивнул Байл. — Все будет хорошо, расслабьтесь. Вы уже говорили со своими подчиненными о прекрасной возможности усовершенствовать свое тело — разумеется, исключительно добровольно?
— Да, — буркнул Эйдолон. — Думаю, большинство из них согласятся, точнее скажу через пару недель.
— Отлично, просто отлично, — прошептал Байл. — У меня найдутся для них чудесные…
— Знать ничего не хочу, — вялым, из-за начавшего действовать мощного транквилизатора, голосом оборвал его Эйдолон, — и помалкивай обо всем этом, понятно?
Апотекарий проверил показания нескольких контрольных приборов, анализирующих обмен веществ и общее состояние лорд-коммандера, и подкорректировал подачу наркотика, смешанного с некоторыми веществами его собственной разработки.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:51 | Сообщение # 116 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Эйдолон, мало что понимая, нервно впился глазами в линии, прыгающие на экранах мониторов, и на его лбу выступили крупные капли пота.
— Похоже, вы так и не успокоились, несмотря на всё просьбы, мой лорд, — покачал головой Фабиус, и холодный свет блеснул на лезвиях скальпелей хирургеона.
— А что тут странного? — через силу, с искаженным злости лицом выкрикнул Эйдолон. — Ты же хочешь перерезать мне горло и засунуть туда орган, о предназначении которого я так ничего и не знаю!
— Это — модифицированный имплантат трахеи, который, соединившись с голосовыми связками, позволит вам издавать нервно-паралитический вопль, подобный тому, что вы могли слышать, сражаясь на Лаэре. Так кричали некоторые существа из их касты воинов.
— Ты хочешь запихнуть мне в глотку часть ксеноса?! — в ужасе дернулся Эйдолон.
— Отнюдь нет, — во весь рот улыбнулся Фабиус, — хотя, не скрою, в нем присутствуют цепочки чужеродного ДНК, но они объединены с геносеменем Астартес в ходе контролируемой мутации. Это всего лишь незначительное изменение, которое, вместе с тем, может спасти вас в бою.
— Нет! — почти плакал Эйдолон. — Я не хочу, не желаю, чтобы эта ксеноситская грязь попала внутрь меня!
Байл огорченно покачал головой.
— Боюсь, слишком поздно идти на попятный, мой лорд. Мои исследования одобрены Примархом, да и вы сами, если помните, требовали, чтобы я начал улучшать Детей Императора с вас. Как же вы тогда сказали? Ах да, вспомнил: «Я хочу стать совершенным воином, самым быстрым, самым сильным, самым смертоносным из всех Астартес!»
— Нет! Нет! Оставь меня, апотекарий! Я больше ничего не хочу!
— Извини, Эйдолон, — спокойно ответил Фабиус. — Просто расслабься, наркотики все равно сейчас тебя обездвижат. Я не допущу, чтобы образец, на которой затрачено столько труда, просто так погиб — а это непременно случится, если не поместить его в тело носителя.
— Я убью тебя, скотина! — лорд-коммандер из последних сил пытался освободиться, но его мускулы уже были ослаблены транквилизаторами, и металлические крепления прочно прижимали Эйдолона к столу.
— О нет, ты и пальцем ко мне не притронешься, — отмахнулся Байл. — Во-первых, очнувшись, ты поймешь, что и правда стал сильнее, смертоноснее и так далее. Во-вторых, жизнь воина полна опасностей, и до конца Великого Похода ты, Эйдолон, ещё не раз окажешься на операционном столе. Моем столе. Подумай, разумно ли угрожать мне, и засыпай. Очнувшись, ты поймешь, что наш любимый Легион в твоем лице сделал огромный шаг к совершенству.
Скальпели хирургеона опустились к горлу лорд-коммандера.
ЕЩЁ НЕ ПОДОЙДЯ ВПЛОТНУЮ к развалинам, глядя на них с другой стороны долины, Соломон решил, что в общем-то слово «руины» не особенно к ним подходит. Непохоже, что эта странная структура когда-то была частью некоего строения, по крайней мере, никаких явных следов разрушения в глаза не бросалось. Деметер, видевший на своем веку немало человеческих и ксеноситских построек, пребывал в полном недоумении.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:51 | Сообщение # 117 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Изогнутые вверху наподобие плеч лука, «руины»” достигали почти двенадцати метров в высоту, прочно держась на основании в виде овальной платформы из того же гладкого материала, немного напоминающего фарфор. Все строение казалось невероятно изящным и абсолютно нечеловеческим, но в нем совсем не было отвратительных черт, свойственных зданиям парящих атоллов Лаэра.
«Что ж, стоит признать, оно по-своему красиво» — решил Соломон.
Рядовые Астартес вновь рассредоточились вокруг своих командиров, занимая позиции около «руин». Деметер долгим взглядом окинул строение, и вдруг понял, что именно казалось ему неправильным все это время.
Арка совершенно не походила на здание, заброшенное в течение тысячелетий: на её поверхности не рос мох и лишайник, ветры и дожди будто обходили её стороной, а овальная платформа блестела, как отполированная.
— Ну и что это такое? — спросил Марий.
Соломон пожал плечами.
— Знак, веха… Я не знаю, всё может быть.
— И для чего?
— Для обозначения границы, например, — предположил Саул Тарвиц.
— Между кем, интересно? Здесь же никто не живет.
Решив узнать мнение Примарха, Соломон повернулся в его сторону и опешил. По прекрасного лицу Фулгрима ручьем текли слёзы, и стоявший рядом с ним Юлий Каэсорон плакал чуть ли не навзрыд. Деметер беспомощно оглянулся на братьев-капитанов, но те не меньше его были ошеломлены подобным зрелищем.
— Мой лорд, — неуверенно начал Соломон, — что-то случилось?
Фулгрим покачал головой и ласково ответил:
— Нет сын мой. Не бойся, ведь я плачу не от боли или страданий, но из-за великой красоты, что вижу здесь.
— Из-за… красоты?
— Да, да, именно так, — Феникс широко развел руки, словно пытаясь охватить весь замечательный пейзаж, окружавший Детей Императора. — Этот мир… его не сравнить ни с одним из прежде увиденных нами в Великом Походе. Где ещё можно найти столько совершенства во всем, столько дивных чудес, открытых каждому? В нем всё идеально, нет ничего, что хотелось бы изменить. Если бы я верил во что-нибудь помимо Имперских Истин, то сказал бы, что эта планета создана чьим-то прекрасным замыслом.…
Так же, как и Фулгрим, Соломон обвел взглядом зеленеющие равнины, поднял глаза к чистому небу, вдохнул прохладный воздух, прислушался к пению птиц. Он, безусловно, восхищался красотой девственной планеты, но никак не мог понять, что же так поразило Примарха? Юлий, как он заметил, истово кивал в такт словам Феникса, но все остальные Капитаны, видимо, чувствовали себя так же, как и Деметер.
Неужели Марий был прав и им следовало воздержаться от снятия шлемов? Вдруг в атмосфере планеты есть какая-то примесь, действующая подобно наркотику? Но нет, Фулгрима снял шлем позже него, и, к тому же, организм Соломона слабее, чем у Примарха. Яд должен был сперва подействовать на Второго Капитана.
— Мой лорд, быть может, нам стоит вернуться на «Гордость Императора»?
— Да, да, когда придет время, — кивнул Фулгрим. — Я хочу подольше побыть здесь, перед тем как уйти навсегда. Мы отметим планету в записях Легиона и двинемся дальше, оставив её нетронутой. Преступлением было бы осквернить столь чудесный мир, ты согласен?
— Уйдем, мой лорд? Двинемся дальше? — не поверил своим ушам Соломон.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:52 | Сообщение # 118 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Разумеется, сын мой. Оставим планету в покое и никогда больше не вернемся сюда.
— Но вы ведь уже назвали её Двадцать Восемь-Четыре. Отныне этот мир принадлежит Императору, на него распространяются законы Империума. Все наставления и указания, что даны Экспедициям Великого Похода, не позволяют нам просто так бросить его и уйти! «Свет, который мы несем к звездам, должен загореться и на этой планете», мой лорд, вспомните, вы сами говорили нам эти слова! Мы должны оставить на 28-4 гарнизон для охраны её от врагов человечества и закрепить её за собой!
Фулгрим недовольно взглянул на Соломона и язвительно ответил:
— Поверьте, Капитан Деметер, мне лучше известно, что мы должны делать. Или вы думаете иначе?
— Нет, мой лорд, но все же если мы покинем эту планету, не присоединив её к Империуму, то нарушим приказы Императора.
— А ты что, лично обсуждал с Императором его повеления?! — выкрикнул Фулгрим, и Соломон почувствовал, что готов отступить под пылающим взглядом Примарха. — Ты уверен, будто знаешь Правителя Людей лучше, чем я, его родной сын?! Когда ты ещё не родился, я стоял рядом с Императором и Хорусом на одном из островков Альтанеи, планеты, некогда прекрасной почти так же, как эта. Её обитатели взорвали термальные заряды на полюсах родного мира и расплавили ледяные шапки, затопив природную красоту, расцветавшую миллиарды лет — лишь ради того, чтобы не отдавать её нам! Император сказал тогда мне: «Сын мой, в будущем мы должны избегать подобных ошибок. Человечеству не нужна Галактика, обращенная в пустыню!»
— Повелитель Фулгрим прав, — поддакнул Юлий. — Мы должны уйти, не шелохнув здесь ни травинки.
Деметер поразился тому, сколь сильны были подхалимские нотки в голосе друга, и уверился в неестественности происходящего.
— А я поддерживаю Капитана Деметера, — шагнул вперед Саул Тарвиц, и Соломон едва ли не впервые в жизни так обрадовался звукам чьего-то голоса. — Не имеет значения, красив этот мир или нет. Так или иначе, его необходимо привести под руку Императора.
— Да как раз не имеет значения то, согласны вы с Повелителем Фулгримом или нет, — проворчал Марий. — Раз он отдал такой приказ, выполняйте его, иначе нарушите субординацию.
Юлий кивнул, соглашаясь, а Соломон понял, что ещё один из его друзей с легкостью нарушил повеления Императора…
В течение следующих двух стандартных недель, 28-я Экспедиция обнаружила ещё пять миров, столь же прекрасных, как и Двадцать Восемь-Четыре, и каждый раз повторялось одно и то же — спуск на поверхность, восхищенные речи Примарха и уход с орбиты без оставления гарнизонов.
С каждым днем Соломона все сильнее раздражало и даже пугало как необычное поведение Фулгрима, так и то, что ни из высших чинов Экспедиции не решается поднять голос против открытого пренебрежения приказами Императора. Ещё удивительней выглядело то, что во всем Легионе происходящие события казались странными только ему и Саулу.
Чем дальше Экспедиция углублялась в пространство Аномалии, тем сильнее росла убежденность Деметера в том, что вновь открытые миры вовсе не были когда-то оставлены их обитателями, напротив, они словно ждали тех, кто должен прийти и заселить их. И похоже, люди не входили в список приглашенных. Конечно, у Соломона не имелось ни единого факта в поддержку своей странной теории, лишь непонятное чувство на грани рассудка — все шесть планет выглядели слишком идеально, излишне совершенно, так, что невозможно было поверить, будто их создала слепая природа. Одна — почему бы и нет, две — возможно, но шесть, в одном и том же небольшом секторе космоса? Нет, в естественный путь их развития некогда вмешался кто-то несравненно могущественный, заставив свернуть на новую дорогу, нужную ему.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:52 | Сообщение # 119 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | Все реже и реже Второй Капитан общался с Юлием Каэсороном, тот проводил свободное от изматывающих тренировок время в корабельном архиве или в беседах один на один с Примархом, за крепко запертыми дверями. Что до Мария, тот, кажется, вернул расположение Фулгрима — по крайней мере, в каждой новой высадке Феникса теперь сопровождали, помимо Гвардейцев, только Первая и Третья Роты.
Что ж, зато Соломон обрел нового друга и союзника — Саула Тарвица, и они не раз встречались в тренировочных залах и бесконеных коридорах корабля. Саул, воплощенная скромность, считал, что Капитан Десятой Роты — вершина его карьеры, и не стремился достичь высокого положения в Легионе. Деметер же видел в Десантнике, которого прежде считал обычным боевым офицером, задатки будущего великого воина и полководца. В разговорах с Саулом Соломон не раз пытался разжечь в нем хоть немного честолюбия, говорил, что, будь у Тарвица хотя бы один шанс по-настоящему проявить себя, тот мгновенно возвысился бы в иерархии Легиона.
Сам Деметер не мог ничего сделать, но уже несколько раз отправлял рапорты к лорд-коммандеру Эйдолону (от имени Саула, разумеется), прося предоставить ему возможность так или иначе проявить себя, но ответа так и не получил.
Наконец, после того, как Дети Императора отправились восвояси с орбиты четвертого по счету мира, не назначив планетарного губернатора и не высадив подразделения Имперской Армии, Соломон не выдержал и разыскал лорд-коммандера Веспасиана.
Десантники встретились в Галерее Клинков, величавой колоннаде, где воплощенные в мраморе давным-давно погибшие герои Легиона сурово взирали на преемников их славы. Галерея шла по центральной оси «Андрония», второго по значению корабля в Экспедиции, и в ней всегда можно было увидеть нескольких Детей Императора, ищущих краткого покоя или нового вдохновения рядом со статуями великих предшественников.
Веспасиан ждал Второго Капитана у памятника лорд-коммандеру Ильесу, воину, сражавшемуся бок о бок с Фулгримом против враждебных техноварварских племен Хемоса, а после того помогавшему Фениксу в превращении своей родины из адского мира смерти и страданий в очаг культуры и науки.
Они пожали друг другу руки, и Соломон радостно приветствовал Веспасиана:
— Как же приятно видеть лицо друга! Особенно после всего этого…
Кивнув, лорд-коммандер заметил:
— Ты и сам натворил немало дел, друг мой.
— Я старался быть честным во всем. И со всеми.
— Иногда разумнее промолчать… — неопределенно заметил Веспасиан.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты знаешь, — потер глаза Веспасиан. — Ладно, давай не будем ходить вокруг да около, и поговорим начистоту, хорошо?
— Конечно, — кивнул Соломон. — На иное я и не рассчитывал.
— Тогда начну я и буду говорить прямо, как с братом по оружию, которому полностью доверяю. Итак, я боюсь, что со многими воинами нашего Легиона произошло нечто страшное. Они стали высокомерными, эгоистичными, они уделяют слишком много внимания вещам, совершенно неважным для истинных Астартес.
|
| |
|
|
| Терминатор | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 19:52 | Сообщение # 120 |
Хранитель Черной Библиотеки Сообщений: 8153 | — Да, — согласился Деметер. — Новые, опасные идеи захватили умы боевых братьев. От слишком многих из них я слышу о нашем якобы «превосходстве» над другими Астартес. Тарвиц объяснил мне, что на самом деле происходило на Убийце, и, если хотя бы половина из его слов правдива — а у меня нет причин не доверять Саулу — то Дети Императора уже нажили себе врагов в других Легионах из-за своего высокомерия.
— Есть идеи, откуда это пошло?
Деметер пожал плечами.
— Несомненно, что-то изменилось после кампании на Лаэре.
— Именно, — Веспасиан знаком попросил Соломона пройтись с ним вдоль галереи, заметив, что в дальнем конце появился кто-то из Десантников. Друзья остановились у широкой лестницы, ведущий в один из корабельных апотекарионов, и лорд-коммандер продолжил:
— Ты прав, но, если честно, я не могу представить, что могло вызвать столь быстрые и страшные изменения.
— Побывавшие на Лаэре много рассказывали о Храме, захваченном лордом Фулгримом и Первой Ротой, — начал размышлять вслух Деметер. — Вдруг внутри оказалось что-то опасное, вроде вируса или пси-оружия, изменившее наших братьев? Что, если вся цивилизация Лаэра, поклонявшаяся каким-то «силам», скрытым в том Храме, уже испытала на себе их действие, а теперь это разложение затронуло Детей Императора?
— Не многовато ли допущений, Соломон? — недоверчиво спросил Веспасиан.
— Пусть так, но ответь, ты видел, что сейчас творится в «Ла Венице»?
— Нет.
— Так вот, хоть я и не был в Храме Лаэра, но по услышанным описаниям могу сказать, что «Ла Венице» превращается в его точную копию. И происходит это, похоже, по приказу Фулгрима.
— Но с чего бы лорду Фулгриму воссоздавать храм, и, что вдвойне недопустимо, ксеноситский храм на борту Имперского корабля? Корабля, что носит имя Императора?
— Спроси его. Ты же лорд-коммандер, это твое право, — посоветовал Соломон.
— Так и сделаю, причем как можно скорее. Правда, я все ещё не верю в эту твою идею насчет какой-то заразы с Лаэра. И при чем здесь всё-таки Храм?
— Может, как раз при том, что это Храм?
Веспасиан скептически взглянул на Второго Капитана.
— То есть, ты хочешь сказать, что какая-то «силаю их «богов» могла повлиять на наших воинов? Извини, но я не желаю говорить здесь о подобной варварской чепухе. Это оскорбит павших героев Империума, отдавших свои жизни за то, чтобы человечество навсегда избавилось от предрассудков и страхов перед несуществующим.
— Нет, нет, — тут же отступил Деметер. — Я вовсе не имел в виду никаких богов, но ведь все мы знаем о том, что порой из варпа, сквозь Врата Эмпиреев, в наш мир прорывается… нечто. Храм мог оказаться местом, где граница между реальностью и варпом тоньше обычной, и разложение, долгие века поражавшее лаэран, охватило наших братьев.
Воины, не сговариваясь, посмотрели друг другу в глаза и увидели там чувство, прежде неведомое Астартес — сомнение. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем Веспасиан наконец решился:
|
| |
|
|
